— Какая же ты сволочь! — Я дернулась, пытаясь вырваться, но было глупо надеяться, что железная хватка ослабнет.
Отец не сдержался и, размахнувшись, отвесил мне пощечину с такой силой, что моя голова дернулась.
— Раз отец не смог воспитать тебя как нужно, пусть воспитывает муж. Я умываю руки.
— Слышала, что ты не отец, а рогоносец! — Зло прошипела я.
Он снова замахнулся, а я тут же выкрикнула:
— Давай, убей меня! Вот будет здорово, когда Несветаев получит лишь мой изуродованный труп!
Отец сжал кулак, но не ударил. Он смотрел на меня диким, обезумевшим взглядом, полным ненависти.
— Всегда знал, что чужой ребенок — это змея, пригретая на шее. Скажи спасибо, что на кону почти все, иначе я придушил бы тебя собственными руками. — Он плюнул мне под ноги и кивнул охраннику. — В подвал ее. Головой отвечаешь, если эта дрянь снова сбежит.
— Ненавижу тебя! — срываясь на рыдания, крикнула я ему вслед. — И никогда тебе этого не прощу!
Охранник взял меня под локоть и повел к черному входу в дом. Сумка моя так и осталась валяться на дорожке. Мы спустились гулкими ступенями в подвал. Прошли небольшой коридор, и охранник отпер массивную железную дверь. Он сдернул у меня с плечами дамскую сумочку и, ни слова не говоря, втолкнул внутрь. За спиной раздался лязг запираемого замка.
Я оказалась в полной темноте и разразилась слезами отчаяния. Высоко, почти под самым потолком, было крошечное, зарешеченное окошко, через который едва проникал тусклый свет от выглянувшей из-за облаков луны.
В подвале было пусто. Здесь не было вообще ничего, кроме какого-то небольшого деревянного ящика. Я всегда думала, что здесь хранились какие-то предметы для домашнего хозяйства, но, как оказалось, подвал был пуст. Настоящая темница, выложенная бетоном.
Я села на деревянный ящик, пытаясь понять, что же мне теперь делать. Как сбежать отсюда? Почувствовав, как в бедро что-то больно уперлось, я радостно осознала, что придурок-охранник забрал мою сумку, но не обыскал карманы. Я выудила из джинсов сотовый. Однако моя радость почти тут же сменилась разочарованием: сигнала здесь, в бетонном подвале, не было.
Ренат
«Алёнка, давай поговорим без эмоций. Вряд ли я смогу исправить то, что уже было сказано и сделано, но мы могли бы попробовать понять друг друга».
Сначала я ей позвонил, но телефон Алёны был отключен. Потом я битый час набирал ей сообщение. Набирал и стирал. Писал снова и опять удалял. В какой-то момент плюнул и решил оставить все как есть. Женюсь на ней, а дальше — как там говорят? — стерпится-слюбится. Однако я понимал, что уж лучше прийти к какому-то перемирию до свадьбы, чем после нее.
Написав последнее сообщение, я нажал на кнопку «отправить». Довольно долго сообщение висело недоставленным. Я даже успел подумать, что Алёна нарочно отключила телефон, зная, что найти её номер для меня не составит никакого труда.
Уже был поздний вечер, и мы с Ваньком собирались отправиться в клуб. Я как раз сел в машину, когда мне пришло оповещение, что абонент снова в сети. Я взглянул на собственное сообщение — прочитано. Ответа, однако, не последовало.
— В «Драму» или в «Столицу»? — спросил Ваня.
— Поехали в «Драму». И чтобы никаких шлюх, — предупредил я друга.
— Понял, просто посидим выпьем, — кивнул Ваня.
Я был раздосадован. Я ожидал от Аленки проклятий, злобных сообщений, матерных слов в свой адрес, но никак не тишины. Она же решила промолчать. Игнорирует меня. Гордая цыпочка. Меня это заводило.
