— Сделай, как я люблю, - говорит уставшим голосом, и сам же укладывает мои руки себе на голову.
Мои пальцы словно по команде приходят в движение. Перебираю Димины волосы, заново прокручивая в голове его откровения.
И все больше убеждаюсь, что мой личный Темный ангел устроил показуху для меня. Кому как ни ему читать людей, словно открытую книгу? И Габриэль все просчитал.
Это его мне: «Вот, что с тобой будет, грязнуля, если ты сама расскажешь о прошлом девочки-из-эскорта. Рискнешь остаться без покровителя? Рискнешь начать войну без генерала?»
Мне нужно все ему рассказать, но я не знаю, как. После этой вывернутой наизнанку души он вряд ли сможет нормально воспринимать мой рассказ. Или я просто цепляюсь за это, чтобы не признаваться? Нашла удобное оправдание молчать?
Я так запуталась во всем, что неожиданно комната превращается в мухоловку, которая начинает медленно сжиматься вокруг меня, выдавливая из груди жалкие крохи воздуха. Баллончик лежит в кармане рубашки, и я сразу тянусь к нему, чтобы сделать спасительный вдох. Дима обнимает мои ноги и мягко, но настойчиво, покрывает невесомыми поцелуями кожу: вверх, до бедер, поглаживая пальцами чувствительную тонкую кожу под коленями. Я цепенею, потому что никогда раньше он не позволял себе ничего подобного. Смешно сказать, но даже Рафаэль позволял себе смелые ласки и как минимум пару раз видел меня совершенно голой. А Дима всегда носился, словно с куклой, и сам сказал, что хочет, чтобы все было красиво и правильно: романтическая любовь, красивая свадьба, волнительная для нас обоих первая брачная ночь.
— Маленькая, я же чуть-чуть совсем, - словно прочитав мою панику, оправдывается он.
Я зачем-то киваю, хоть ему вряд ли нужно мое разрешение. А в голове зарождается омерзительная мысль, что он нарочно привез меня сюда, вырвал из привычной среды обитания, как рыбу, и собирается нарушить собой же установленное правило – мы не спешим, мы взрослые люди и можем контролировать свои эмоции и потребности.
Но я быстро вышвыриваю сомнения, потому что они – порождение отравы по имени «Габриэль». Все, чего он касается, покрывается ржавчиной сомнений.
— Ты такая красивая, - шепчет Дима, и его руки ощутимо впиваются мне в бедра.
А я почему-то, словно заевший на одной цифре будильник, таращусь на его безупречные ногти и идеально подрезанную кутикулу. И мысль, почему я думаю об этом, а не получаю удовольствие, стопорятся на границе, за которой маячит размытое осознание: мне просто неприятно.
Я падаю на спину, все еще сжимая лекарство в руке, и, кажется, пальцы вот-вот сплющат его, словно картонный. Дима ведет ладонями вверх, замирает около кромки трусиков, и я с шумом – громче, чем собиралась – всасываю воздух через нос. Дима не останавливается, поднимает голову и прижимается губами к моему животу, скользит языком по кромке пупка. Я втягиваюсь сразу вся, словно та странная земляная лягушка, которая в минуту опасности сжимается до состояния не аппетитной высохшей картофелины.
Я должна чувствовать возбуждение, потому что Дима мне правда нравится. В нем есть шик и шарм, у него самые потрясающие в мире соломенные волосы и совершенно фантастические серо-стальные глаза, он занимается спортом и притягивает женские взгляды. Мне невероятно повезло, что после случившегося именно Дима оказался рядом. Но я не могу заставить себя думать о везении в такой момент, потом что единственное, чего хочется, несмотря на жару, забраться с головой под одеяло. Закрыть глаза и представить…
