Недавно нам исполнилось по тридцать три. Когда-то мы вместе заканчивали факультет журналистики МГУ, были в то время дружны, но затем потеряли друг друга из виду. Ольга Тихомирова возглавляла отдел экономики в информационном агентстве, А я, Кристина Сергеева, снимала военно-патриотическую документалистику на телевидении. Как-то на одной весьма бурной встрече однокурсников, неудачно совпавшей с солнечным затмением, я наткнулась в самом темном углу ресторана на рыдающую Ольгу, намертво вцепившуюся в бокал с виски, точно астматик – в спасительный ингалятор. Ничего удивительного в этом не было, ибо в тот момент практически в каждом углу заведения рыдало по девушке, а на свободном пространстве возле барной стойки трясли друг друга за грудки, припоминая старые обиды, двое верзил – корреспонденты «Ведомостей» и «РБК». Ольгу часто сравнивали с одной из девушек Бонда – актрисой Евой Грин: надменный подбородок, большие неспокойные глаза, фарфоровая кожа, волна смоляных волос. В тот вечер ее агент 007 – статный сероглазый банкир – позвонил из командировки и сообщил, что подает на развод. Встретил другую. Ольга была его второй женой, брак длился всего-то полтора года. Что ж, очевидно не стоит рассчитывать на вечную любовь, если к вам на пресс-конференции подходит красавец в кипенно-белой рубашке и говорит, что он Бонд. Джеймс Бонд. Даже если при этом вы так похожи на Еву Грин… Глотая слезы, Ольга то снимала, то надевала обручальное кольцо с маленьким изящным бриллиантом. В конце концов, соскользнув с ее пальца, кольцо с тихим всплеском опустилось на дно бокала, золотистая гладь виски сомкнулась над ним.
– Коктейль «Титаник», – не подумав, ляпнула я и тут же в тревоге вскинула глаза на Ольгу, ожидая, что та зарыдает еще сильнее. Но, вопреки опасениям, Ольгу это рассмешило. Глядя в зеркальце от пудреницы, она осторожно вытерла размазанную тушь, и запила шутку горьким коктейлем, приготовленным по собственному рецепту.
Потом Ольга говорила, что именно я в значительной степени помогла ей выбраться из состояния опустошенности. Каждые выходные я заезжала за ней на своей красной «хонде» и везла завтракать в какое-нибудь уютное местечко на Патриарших прудах или близ Новодевичьего монастыря. Водила на выставки. Приносила интересные книги. Веселила. Молчала за компанию.
…У стоек регистрации Germanwings уже собралась очередь, по счастью, не очень большая. «Зачем тебе «Аэрофлот»? – безапелляционно сказал Ольге ее коллега, считавшийся экспертом по Германии, когда она заикнулась о поездке в Берлин. – Лети Germanwings, это же дочка Lufthansa, отличный лоукостер, цена-качество – все в самый раз. И потом – что может быть надежнее немецкой авиакомпании?» Несколько месяцев спустя, когда впавший в депрессию пилот «немецких крыльев» направил свой «аэробус» в альпийскую скалу, коллега-советчик, улетая в очередную заграничную командировку, немедленно пересел на рейс «Аэрофлота», бормоча что-то вроде «ну, кто бы мог подумать, а?» Но очевидно, что сейчас кое-кто в очереди все-таки подумывал о такой чудовищной вероятности задолго до того, как она стала реальностью.
– Дддевушки… а вы когда-нибудь летали этим лоукостером? – сказал кто-то прямо мне в ухо, обдавая густыми коньячными парами. Вздрогнув, я обернулась. Позади стоял молодой человек в оранжевом пуховике нараспашку. Под пуховиком – желтый джемпер, в вырезе которого виднелся краешек синей футболки. У незнакомца было приятное интеллигентное лицо, его глаза сквозь фильтр очков в золотистой оправе казались большими и тревожными. Я немедленно дала ему прозвище Канарейка.
