– Товарищи, мы должны обсудить очень серьезный кадровый вопрос, связанный с просьбой лейтенанта медицинской службы Рябова о зачислении его в наш коллектив. Нашей подлодке, как вы знаете, поручено трудное правительственное задание, и поэтому просьба фронтовика коммуниста Рябова может быть удовлетворена лишь после тщательного обсуждения всеми членами бюро его кандидатуры. Поступило предложение выступить товарищу Рябову по обсуждаемому вопросу.
Вы представляете, шеф, как я вляпался по собственной глупости. Погибнуть в мирное время ни за что ни про что, как говорят ни за понюшку табака. Но мне некуда было деваться. Я встал и сказал то, что думал:
– Товарищи офицеры, отпустите меня, как больного и старого человека к моей жене Фране. А то если она узнает о том, что я остался на подводной лодке, она оденет на мою дурную голову помойное ведро.
И вдруг раздался смех. Смеялись все, только одному мне было совсем не смешно. Командир поднял руку, смех прекратился:
– Скажите, Аркадий Львович, в какой организации вы работаете на гражданке?
– Товарищ капитан первого ранга, – отрапортовал я, – в городской санитарно-эпидемиологической станции. В должности помощника санитарного врача по гигиене питания.
– И какой у Вас месячный оклад? – задал мне второй вопрос капитан.
– Сто двадцать рублей.
– И Вы живы при таком окладе?
– Я не только жив, товарищ капитан первого ранга, но и даже бываю пьян.
На этом закончилась моя боевая служба в Военно-морском флоте СССР…
Выслушав очередную исповедь Аркадия Львовича Рябова, я понял, что те изменения, которые произошли в нем за это время, что мы не виделись, не связаны с его службой в Военно-морском флоте, а явились результатом потери партийной должности в нашем учреждении. Он, потеряв должность секретаря партийной организации, потерял и точку опоры в своей никчемной жизни и поэтому по-настоящему растерялся. Думаю, что командир подлодки, преждевременно приняв решение зачислить Рябова в кадровый состав Военно-морского флота, получил на это согласие командования, которое поторопилось об этом сообщить в военкомат. А военком известил об этом районный комитет партии, который и принял решение о переизбрании секретаря партийной организации городской санэпидстанции. Эта жизненная трагедия, обрушившаяся на голову нашего героя, отъявленного лицемера, показалась мне удивительно схожей со всем чудовищным коммунистическим обманом, который привел к развалу советской страны. И чем больше я слышал откровений Аркадия Львовича, тем быстрее мне хотелось с ним расстаться. И я, откровенно говоря, собирался поставить точку в наших с ним отношениях, тем более, что случившиеся обстоятельства смены секретаря нашей первичной партийной организации облегчали мне мою задач у, ограждая меня от повседневных встреч с ним, поэтому я мысленно прощался с ним в очередной раз после его последнего рассказа о безупречной службе во флоте. Однако все закончилось совсем не так, как я планировал, и дело заключалось в количестве выпитого. Видимо, хватив лишнего и крепко опьянев от очередной порции спиртного, он вдруг встал в боевую позу и уставив в мое лицо черные широко раскрытые глаза, неожиданно для меня произнес слова, от которых у меня все похолодело внутри.
– А ты знаешь, шеф, как приятно целиться в человеческий лоб из нагана? И поймав испуганный бегающий взгляд очередной жертвы медленно нажать на спусковой крючок…. Я ведь, когда приводил приговор в исполнение, если рядом не было начальства, никогда не стрелял в затылок, как было положено по инструкции, я всегда стрелял в переносицу. Это меня очень расслабляло.
