– Недовольной побыть можешь в дни, когда я на морях. Поняла меня?
Никто из стражи к ним подойти не смел. Две княжны, что были с Грезой, перстами прикрывали рты. Взоры отводили все. Добрыня же смотрел. Даже при всём гневе он не мог найти причины бросится на Камуса. Тот мужем её был. Греза не звала на помощь. Но Добрыня ждал, как только позовёт. Камус на княжну глядел, пока та не ослабела и покорно не моргнула. Тогда к себе поднёс муж её десницу, к коей губами прикоснулся.
– На торжище недавно мои люди привезли украшения из Лунного. С сестрами ступай. Возьми, что по душе.
Княжна очи отвела и что-то прошептала. Камус, не сдержав улыбку, вздёрнул брови и кивнул. Греза с княжнами другими последовала прочь.
– Шо сказала те? – спросил один из мореходцев.
– Жена моя предполагает, что каждый день я режу люд. – Камус усмехнулся. – Попросила никого не умертвлять сегодня.
– Мила она. Cвезло ж тебе.
– Будешь на неё моргать так же, как на судне, жрать будешь у меня помои всей команды. – Камус глядел в спины уходящим княжнам. Осторожно приближенный покосился на него. Глава судной рати размял шею и изрёк: – Благо хоть сейчас подержаться есть за что, а тож до родов, вашу мать, – ни цицек23, ни настроя.
– Как ты?…
Камус обратил к Добрыне удивлённый взгляд. Сжимали руки ратника рукоять меча. Глаза Камуса сверкнули.
– Оба! Вздумал проучить? Да было бы за что. – Камус кинул взор небрежный вслед ушедшим девицам. Добрыня меч рванул из ножен. Камус улыбнулся.
– Тож на зад её, что ль, загляделся, сосунок? Да ты поди таких бабёнок мацать не мечтал.
Добрыню затрясло с хохотанья своры. Он себя уже позабыл держать. Камус в лёгкую ушёл от выпада Добрыни. Вдогонку под зад дал ему, тот чуть не полетел. В глазах у дружинника помутнело. Меч вскинув над главой, он на Камуса рванул. Тот своим клинком встретил удар ратника. Мышцы взвыли. Лезвие дружинника сломалось. Опешив, отступил Добрыня. Его рука гудела.
– Кто ж его тебе точит, недоумок? – небрежно Камус сплюнул. – Ну, всплакни, что ль, – развлеки.
Добрыня рукоять отбросил. Вытащил кинжал. Тут же ощутил за плечо рывок и хлопок по морде. Он головой тряхнул и княжну увидел. Тяжело дышала Греза. После острые глаза в Камуса вонзила. Тот с ухмылкой меч убрал и, приподняв, раскрыл ладони – мол, он ни при чём. Развернулась княжна гордо и покинула толпу. За ней засеменили тихонько остальные девки. Мужи проводили её безмолвно взорами. Как Греза скрылась в тереме, Камус положил ладонь Добрыне на плечо и, кивнув за супружницей, молвил:
– Одолжить?
Ярость прежняя Добрыни запершила в горле. Камус, же довольный, покинул княжий двор.
– Гнида. – выдохнул сквозь зубы ратник и вдруг спохватился: – а ведь Грезе вслед ушли и её сёстры. Миролюба! В этих дрязгах забыл Добрыня свою княжну-то распознать. Она с Грезой в торжище проследовать должна была, видно, и вернулась вместе с ней. Он дважды упустил возможность её заприметить! Скоты отвлекли!
– Что здесь произошло? – услыхал Добрыня. И увидел на крыльце князя Ярослава.
– Дык, подрался Камус с этаким задирой. – ему ответил один из стражи у крыльца. Князь взор перевёл к нему. Добрыня Ярославу поклонился. Тот изрёк:
– Неужели? Кто таков?
– Добрыней кличут, князь. С вами шёл в войну на Кия.
Ярослав хмуро глядел на мужа незнакомого.
Воин с изувеченным лицом на него смотрел. Челюсть скошена слегка. Нос вбок дугой сгибался. Борода его коротка, редка. Первичное лицо, что Добрыня потерял, князь помнил хорошо, как и его глас. Однако же нельзя сказать, что воин и теперь вконец безобразен. Его шрамы и увечья приглядно затянулись.
