Непринятый да Непринявший - страница 23

. Мерзки, бессердечные. А главное, я поняла, что все эти безумцы боятся мужа моего. Под его взглядом трясутся. Когда на же меня смотрели – не знала, куда от них деться. Как мы прибыли на остров, я в доме заперлась. Надеялась, что тот кошмар наконец не буду видеть. А Камус-то пришёл. Постучал сперва. Я не открыла, ну, а он так вдарил. Дом тряхнуло. Ноги мои подкосились. Он зашёл такой с улыбкой, мол: «Что ты буянишь?» Более не смела закрываться от него. Я взывала к нему часто, обо всём вокруг кошмаре. Он в ответ лишь насмехался, мол, нечего бояться. Он редко оставлял меня в те первые дни после свадьбы. И мне чудилось, что либо он ушей лишился, либо я без языка. До него никак дозваться будто не могла. Камус был мягок со мной, отсмеивался всё. И я не понимала просто, раз он так ко мне обращался полюбовно, то с чего ж не уберёт всю эту вокруг лютость. Мне казалось, коль по чести, что он над мной уж также измывается. То сам в крови придёт, то я слышу, как кого-то молят о пощаде. Всегда отныне мне казалось, что то к нему взывают. Словно бы специально всё это мне в лицо бросалось. И вот я повстречала Рика. – Греза запнулась резко вдруг и оглянулась на закрытую дверь светлицы.

– Рика? – Дарья свела брови.

– Мальчика моих годов. Его поработили люди Камуса, а я не смогла глядеть, как глумятся и над ним. Кинжал схватила, из дома выскочила и так на тварей этих закричала! Камус хоть был в море, но я знала уж, что меня не тронут. Всё равно всю колотило. И вдруг один из мразей говорит такой: «Петрушку захотела? Не его ль стручка заслуга?» – На мой живот он указал. Я ж в бремени была. Хохот их с издёвками не перенесла. Убежала в дом опять. Но хотя бы Рика оставили в покое. Только Камус должен был с дня на день возвратиться. В болезненном сознанье теперь представляла, как ему скажут о Рике, а он сделает со мной и с ребёнком то же, что он делает с другими…

Лицо Дарьи скривилось.

– Не надо мной смеяться! – Греза слабо уронила. Вспоминая и невольно погружаясь в то состояние своё, княжна побледнела.

– Оставь, – отрезала хладно княгиня. – Далее, что было?

– Служанки только легли спать, а я извелась вся. В оконце поглядев, увидела, как Рик сидит рядом с моим домом. Я створки отварила. Убедить его хотела, чтоб он убирался. Что его убьют. Или того хуже. А он ответил: «Тебе не лучше будет. Вместе убежим».

– Надеюсь, эту дурость ты не свершила? – выдохнула Дарья. Но, вглядевшись в глаза Грезы, руки подняла к лицу и прикрыла веки. – Безумная!

Греза с гнётом не ответила на это ничего. Переждав вздохи княгини, княжна продолжала рассказ:

– Нас поймали на рассвете. Я без сознанья упала. Очнулась уж на своём ложе. Камус предо мной стоял. Сказал, что паренёк убит. И я не смогла сдержаться. Кричала, билась и рыдала – в ужасе тонула. Порывалась много раз бросить в него чем-то, да не хватало духу. Это теперь моя Явь. И никогда другой у меня не будет. А Камус лицезрел. Именно тогда он наконец не улыбался. Не делал этот вид, мол, мои жалобы забавны. Не знаю, сколько я кричала. Камус конца выждал молча. Ни на один вопрос мой в вопле он не отвечал. Даже ни на один замах мой он не порывался. Опосля такого потянуло меня в сон. Проснулась я уже в потёмках. И тогда он подтвердил, что всё, чего боюсь, – придётся мне с тем свыкнуться, потому что это служба роду моему. И всё таить он от меня при всём желании не сможет. Да и нету смысла. Я его жена. И должна то знать.