Дружинник, лоб наморщив и выпучив глаза, опустил взор в землю и спросил:
– О чём ты грезишь?
– Ой, – глаза Миролюбы осветились. – Я хочу, чтоб он был прекрасный и сердечный, отважный, умный и могучий, достойный, но только чтоб мне предан был он. Чтоб братьев он… – княжна запнулась, открыв рот. Ратник подсказал:
– Потряс.
– Правда! – княжна запылала. – Как же я того хочу.
Дружинник рот скривил и тупо закивал.
– А вы кто? – Миролюба оглядела наконец дружинника. – Я вас не помню.
– Я недавно… – воин от земли взор не отрывал.
– А имя ваше?
– Д-Добрыня.
– Тот, что добро несёт. – Миролюба улыбнулась. – Я сына так назвать хочу. Оно моё любимое, но коли мой супруг, конечно…
– Ты меня не помнишь? – сбил её воин внезапно.
Миролюба стихла, глядя на него, так же не отрывающего взора от земли. Она смотрела и молчала долго удивлённо. Да, в памяти её никак не проявлялся этот человек.
– А скажите мне, прошу… Я вас не узнаю. – робко княжна произнесла, кулачок к губам прижав.
– Ты говорила, что с меня это имя полюбила. – дружинник глухо молвил и глянул на княжну. Миролюба замерла, глядя будто сквозь него. Ручки на щёчки положила и уронила:
– Ой.
Рядом кто-то чертыхнулся, и княжна увидела двух невдалеке стоящих ратников, коих она знала, но имена не помнила.
Добрыня что-то пробурчал и, поклонившись, поспешил прочь.
– Добрыня, стой! Добрыня! – Миролюба крикнула. – Добрыня, стой! Прости меня!
Но Добрыня шёл прочь, так же выпучив глаза, глядел себе под ноги.
– Ну, что ж. И так бывает. – пробубнил Баян, как догнал Добрыню. – Ты… это… ну… Ай, да ладно… – Баян махнул в конце рукой, неловко замолчав.
Добрыня его не услышал. Чувствовал себя он странно. Ни разочарования, никакой досады нет. Ничего не ощущал. Даже будто облегченье. Ведь всё об этом предвещало. А чего он ждал? Впервые наконец он себе позволил задать вопрос, что все ему уж задавали. Чего ты ждал, Добрынька? Что она ждать тебя будет? Что о тебе грёзы её? Окстись. Добрыня усмехнулся. Ты на кого тут облизался и на что надеялся? Воислав пред внутренним взором его встал. Наверное, Добрыня и сам давно уже смирился, только вот не признавал. А сейчас услышал. Эх, Миролюба, Миролюба… Ветер в твоей ладной головушке гуляет. Добрыня ж клялся ей замуж её взять. Был уверен, что она также этого желает. То, что ей он говорил, он помнил хорошо, да вот незадача! Сейчас, пытаясь помянуть, что Миролюба отвечала, он просто руки опускал. На самом деле он чуял, как и слова, что говорил Добрыня ей зимы назад, из памяти летят вслед ответу Миролюбы.
– Ты чего тут, чёрт с улыбкой? – догнал с вопросом Якоб. – Она там надрывается. Ты чего ушёл?
– Благодарен, мужики. Без вас бы ещё дни плутал. – Добрыня скривил губы. Якоб и Баян переглянулись.
– Ну, чего? Пойдём на поле, чёль. Тебе Желан велел резвость набирать.
Терем
Миролюба вихрем в терем ворвалась, где княжны сидели, по-прежнему с детьми играли.
– Греза, Ясенька, вы знали?
– Миролюбка, ты чего? – Феня вышла из-за угла.
Миролюба за голову ухватилась, села, но вновь подскочила и кинулась к окну.
– Да что случилось? Объясни! – Греза стукнула рукой по лавке и вышивание кинула. – Сядь! Хватит метаться!
– Ой-ёй-ёй! Я не могу! Как неловко, батюшки!
Миролюба бухнулась на скамью и на колени руки положила. В ладонях лик свой спрятала.
– Что ты натворила?
– Да нет! Добрыня воротился! Мой Добрыня! Помните? Я с ним в лес бежала после смерти папеньки!
