– «Да что ж такое?» – вякнула и припустила к крепости. – Миролюба прыснула. – Да, то потешно было. Особенно лицо её.
– А кто это подрался с ним? Я не представляю, кто б на то осмелился?
– Я тоже не скумекаю. – призналась Миролюба. – Да коли разбирать, с кем дерётся Камус, если верить Грезе, дня мало одного. Он не человек.
– А вдруг и твой красавец не лучше будет? Камус тоже ведь нравится многим девицам и мир-то повидал, и в боях-то был… – вставила Ясенька и с испугом осеклась. – Ой, извини, родная.
В груди защемило у Миролюбы сильно. Видно, выдала себя, потому как Ясенька тут же всполошилась. Пытаясь успокоить Миролюбу, сестра делала лишь хуже. Пришлось притвориться, чтоб Ясенька утешалась.
Заутрок34 прошёл с сёстрами в лучах от солнца, что проникали в горницу. Окна отворили. Но из-за того, что Аделя с Надей были с ними, любое утро – как в тени. Опечалились сестрицы Чуровского рода. Все молчали, и кто бы ни пытался разговор начать, их Аделя обрывала. Спорить со старшей из сестёр опасно. Особенно сейчас.
Надя зрела в пустоту – будто не жива.
Миролюба ощущала всю тяжесть, что витала над вдовицами. Она уже и позабыла, что это за ноша. Пять годов назад на них рушились несчастья одно за другим. Батюшка погиб так резко. Никто не ожидал. Каким же он был бодрым! Таким добрым был. Его гибель потрясла не только Чуровых. Как скверно. Слёзы прожгли вдруг очи Миролюбы. Она сбросила из дум образ батюшки, но вдруг в памяти возник лежащий Пересвет. Как страшно в муках умирал от своей ужасной хвори. Как же было страшно и больно нестерпимо. Какое счастье, что он жив, только вот их Игорь… Не успел род даже порадоваться за Пересвета. Миролюба проглотила душащий её ком. Как же семья страдала. Что же с ним стряслось? Никто так и не смог с ясностью ответить. Игоря не хоронили. Пропал с супругой он бесследно.
Как ушли Аделя с Надей, дышать легче стало. Обменявшись фразами, княжны разбрелись каждая по делу. В эти ясные деньки братья позволяли не слишком много заниматься и даже гулять. Кто-то из княжон пошел с чадами играться. Миролюба ж села безмолвно на скамью крыльца.
Кто же этот отингир, что едет к Миролюбе? В голове всплывали разговоры о нём братьев. Славный воин Матс, младший брат владыки Рамодана, что когда-то поддержал род Чуров в Асгароте. «Девки его любят, говорят, – Миролюбе добавлял покойный Огнедар. – Тебе, княжна, понравится. Молод, справедлив и храбр». Но Камус ведь такой же, по чьим-то словам! Миролюба содрогнулась и вздохнула напряжённо.
– Что-то случилось? – услыхала она грубый голос. Перед ней предстал дружинник с редкой, короткой бородой и потрёпанным лицом. Миролюба даже не сразу ответ разыскала. Нечасто к ней из воинов кто-то обращается. Она глаза неловко опустила:
– Я побыть одна хотела.
Дружинник на мгновенье задержался, но после отвернулся, чтоб уйти.
– А зачем вы подошли? – княжна вопросила. – Я выгляжу тревожно?
– Да.
Тоска Миролюбы стала тихо отступать. Грустить иногда надо. Но отчего сейчас-то, да на глазах у всех? Княжна встала, отвернулась и яростно потёрла своё лицо ладонями. После снова глянула на ратника.
– А так?
– Тебя обидел кто-то? – дружинник произнёс.
Вновь Миролюба загрустила и села на скамью обратно. Задумалась. А кто обидел? Камус ведь не обижал.
– Знаете, сейчас столько на нас навалилось. Но я не хочу грустить. Меня должны замуж отдать. Но только страшно, вдруг всё будет не так, как грежу я.
