Без мира
Всегда Олег спал крепко. Сны редко прерывались. Уже явно было утро. Сквозь веки пробивался свет.
Потянувшись на полу, задел он чьи-то ноги. Одёрнув руку, вскочил и грохнулся башкой о стол.
Услышал он негромкий вздох смиренный Пересвета.
Брат сидел и ел один. А Олег же, в этот раз стоны не сдержав, ухватил свою главу. Затылок – как упал с печи, лоб – о стол, когда под него спешил укрыться, теперь темя пострадало. Оставались уши. Выглянул несмело Олег из-под стола. От удара паренька о стол, видно, молоко с крынки расплескались. Пересвет обрызганную руку тряпицей вытирал.
– Сядь. – велел он. Есть продолжил. Олег угрюмо сел.
Тишина гнетущая. Все явно ещё спали. Даже солнце полностью пока не поднялось. Голосили петухи. Живот у Олега отчаянно зверел, но Пересвет на брата даже не глядел, уплетая кашу. И вот окончил трапезу, вытерев платком рот, отставил миску глава рода и взял молоко.
– Сколь годов тебе, Олег?
– Тринадцать.
– Так вот, коль через зиму ты в ночи сюда полезешь я тебе не только уши оборву.
Олег угрюмо глянул на дверь, думая о том, сможет ли он добежать, пока брат подскочит. Пересвет спокоен был. Да он и не подскочит. Только вот манёвр свой Олег проделать не решался.
– Когда возьмёшься за башку? – изрёк Пересвет.
Олег молча скрестил руки.
– Эй, Кондратий! – негромко кликнул Пересвет. – Готовь плеть.
– Не надо! – Олег взвыл, шаги услышав. Мужик остановился.
– Хорошо. Спрошу ещё раз. Когда за ум возьмёшься? – Пересвет отставил крынку. Кондратий ушёл.
– Не хочу я ничего! – Олег взорвался и осёкся, вспомнив, как в ночи уже перебудил всех. Продолжил тише. – Вы ненавидите меня! Неждана, ты, все вы! Затрещину дал Ярослав, как она к нему пришла! Не выслушал меня ведь даже! Говорите, мол, я Чуров. Моя жена с князей из местных! Мать приехала! Избила – мол, братьев недостоин я! Хочет, чтоб я на престол сел и вас подвинул. Почему ей ничего вы не сказали?
– Герда говорила Ярославу на престол сесть, мне же – моя мать, Лизавета – Весемиру. Ты желаешь, чтобы я боролся с материнскими мечтами? —Пересвет спросил. – Знаешь, может, Игоря и лучшим из нас не считали, но он знал свои долги и достойным был.
– Вот брат и утопился. – обронил Олег. И, осознав свои слова, в ужасе взор поднял.
Пересвет глядел на брата, замерев, расширив очи. После сплюнул:
– Поди вон.
– Пересвет, прости.
– Вон.
Олег быстро встал и вышел. Затворив за собой дверь, он на крыльце остановился. Порыв вернуться, чтобы выбить прощенье с Пересвета, он давил в себе из всех сил. Совесть сердце разрывала. Как он сказать такое мог? Трагедия пяти зим назад до сих пор семью терзала. Игорь утопился. Его собственная женка, что русалкою была, в воду утащила. Пересвет себя винил. Он должен был предугадать как глава их рода. Защитить его должон был! Один лишь Ярослав твердил, что Игорь жив. Что за женой ушёл, и всё. Но Пересвет не верил. Не верил и Олег. Утопленницы-женщины русалками могли стать, но вот мужчины – никогда. Русалами могли быть те, кто рождены в воде. Игорь же за пять годов так и не объявился. Тела не осталось. Нашли на берегу лишь его коня и меч. Жена его – русалка Марья – исчезла также навсегда.
