Да, был у Екатерины шанс стать по-настоящему знаменитой, белой звездой юриспруденции, но нет. Она все профукала, прогуляла со своим желтолицым другом. Это не белый заговор против темных, а темный заговор против белых. И как всем хорошо известно из детских гуашных экспериментов, черная краска всегда поглощает белую.
…Женя бежала со всех ног, но никак не поспевала за гренадерским шагом Екатерины. Совсем выбившись из сил, она завизжала. Екатерина подняла голову вверх, подумав, что водитель везделета дает сигнал о посадке, но звук шел не оттуда. Она рассеянно оглянулась. Посреди дороги, почти потеряв бирюзовые шорты, надсадно орала Женя. Она имела такой трагический вид, что у Екатерины заломило зубы. Она вернулась и прижала Женю к себе. Девочка дрожала всем щуплым телом и бантом. Рыдала. Адвокатесса подумала, что было бы неплохо, если бы Женя так же жалостно расплакалась в суде. Профессиональная деформация…
Освобождение
К полудню они добрались до больницы. В прохладном белоснежном фойе всюду стояли автоматы, выдающие экопилюли, травяные настои – так сказать, глоток здоровья за небольшую плату. По углам успокаивающе булькали кислородные фонтаны, на подоконниках топорщились цветы с мясистыми листьями, в стены были вмонтированы аппараты, принимавшие анализы и тут же выносившие приговоры. В этой спокойной атмосфере они наткнулись на самого беспокойного человека в мире – главврачиху больницы. Белая женщина средних лет с короткой стрижкой и съехавшей набок походкой, к тому же тугая на одно ухо, вызывала неприязнь у всех сотрудниц, больных и их родственниц. Но она была незаменима в заботе об их здоровье. То и дело Эльвира совершала таинственные манипуляции – то стукнет кого-нибудь по спине, то проведет рукой по гладкой поверхности стола, то даст кому-то выпить микстуру. Как маятник, не замирая ни на секунду, она раскачивалась из одного конца больницы в другой. Все сталкивающиеся с ней люди поражались, как в таком тщедушном теле умещается столько энергии. На лице Эльвиры никогда не появлялось выражение удовольствия или безмятежности, она следила за материальной оболочкой человека и делала это виртуозно. Вчера вечером Екатерине удалось избежать встречи с этой требовательной и дотошной дамой. Сегодня был менее удачный день.
Эльвира в очках-определителях выводила из своего кабинета Черного господина, того самого, что унизил Екатерину в суде. Адвокатесса потупилась, боясь встретиться с ним взглядом. «Неужели медбрат все-таки подал жалобу в министерство по надсмотру за нравственностью белых?» – промелькнула у нее в голове. Но Черный господин не посмотрел в ее сторону. Он что-то бормотал и тихонечко плакал. Сияние его зубов потускнело, сочный цвет губ вылинял, походка сделалась усталой. Он послушно плелся за главврачихой, которая временами переходила с ним на ты.
В дверях вестибюля Черный господин остановился и медленно поднял взгляд. На мгновение в его глазах зажглась прежняя веселость и сила, но поразительно белое лицо главврачихи осталось неподвижным, оно выражало хорошо оплаченное сочувствие, и эта нелепая угроза не пугала ее. Мужчина махнул рукой и вышел…
Тут же тело Эльвиры пришло в движение, она двинулась вперед по коридору и наткнулась на Екатерину и Женю.
– Куда это вы направляетесь? – жесткие морщины залегли вокруг ее рта, напоминавшего щель в рассохшемся дереве.
