Неработа. Почему мы говорим «стоп» - страница 10

[action] служит приумножению славы Господней согласно недвусмысленно выраженной воле Его»28.

Осмысленное действие – единственное средство от недуга расточительности и праздности. Капитализм, светский наследник этой этики, настолько успешно утвердил в нашей культуре господство труда, что перестал нуждаться в религиозном обосновании. В течение последних двух столетий эта идеология распространилась благодаря росту городов и развитию технологий, корпораций и культуры потребления.

Эти совершенно новые и чуждые силы негативно воздействовали на физическую и психическую жизнь человека. Суматоха и тревоги ускоренной, сверхстимулированной жизни промышленного города в эпоху Нового времени привели к мировой эпидемии нервного истощения, неврастении, если использовать термин, предложенный в 1869 году американским неврологом Джорджем Бирдом.

Неврастения проявилась в обширном распространении симптомов, к числу которых относились, по словам Бирда, «немощь всех функций, дурной аппетит, постоянная слабость в спине и позвоночнике, перемежающиеся невралгические боли, истерия, бессонница, ипохондрия, нежелание заниматься последовательным умственным трудом, сильные изматывающие приступы головной боли»29. В случае неврастении совокупность этих симптомов, будучи результатом нервного перенапряжения, вызванного неуправляемым потоком чувств, беспокойств и тревог, порожденных повседневной жизнью, не имеет органической основы.

Бросается в глаза аналогия между перечнем Бирда и реалиями современной жизни. Пищевые расстройства и недосыпание по-прежнему нарушают повседневное функционирование души и тела; в результате стремительного роста числа белых воротничков с их режимом сидячей работы широко распространились хронические заболевания позвоночника, новые формы повреждений опорно-двигательного аппарата и нервной системы (такие, например, как кистевой туннельный синдром). Мигрень и истощение тоже можно причислить к признакам неврастенической культуры. Теоретики посттруда Ник Срничек и Алекс Уильямс отмечают: «При неолиберализме обострился целый ряд психопатологий: стресс, тревожность, депрессия, синдром дефицита внимания становятся всё более распространенными психологическими реакциями на окружающий мир»30. К перечню Бирда следует добавить спектр навязчивых влечений и зависимостей, характерных для эпохи интернета. Непрерывное обновление социальных сетей, неограниченный доступ к азартным играм, порнографии, лентам новостей, шопингу – всё это давит на самые уязвимые, самые болезненные точки нашей внутренней жизни, вечно соблазняя обещанием преобразующей награды, но в итоге оставляя лишь чувство глубокого разочарования. Причины хронического нервного истощения меняются, симптоматика остается прежней.

Разумеется, гедонистическая культура потребления в наши дни выглядит совсем иначе, нежели ранний капитализм, нравственная суровость которого подкреплялась «аскетическим стремлением к бережливости» и презрением к роскоши. Потребительство же, напротив, превозносит радости, даруемые нам потворством собственным желаниям и расточительству. Однако между двумя этими подходами есть не только расхождения, но и преемственность. Взять, к примеру, времяпрепровождение в торговом центре, которое преподносится нам как бодрящее отдохновение от тягот труда. Не похоже ли оно скорее на продолжение труда, на размывание границы между работой и «свободным» временем? Когда я блуждаю под огромными белыми сводами торгового центра Westfield, крупнейшего в Европе храма потребления, я чувствую, что меня постепенно охватывают, вместо пьянящего порыва к приобретению товаров, безудержно нарастающие усталость и раздражительность и что я буквально задавлен немилосердным предписанием выполнить поставленные передо мной задачи. Погружаясь, словно зомби, в поток муравьев-потребителей и ощущая, как мой слух затопляет фонограмма Джастина Бибера, а в мои ладони врезаются ручки полиэтиленовых пакетов, я поражаюсь тому, насколько всё это похоже на изматывающий труд.