Неработа. Почему мы говорим «стоп» - страница 11

Наши тела и умы загружены не только работой. Они подвержены воздействию культуры, которая каждое мгновение оценивает с точки зрения потенциальных производства и потребления. Не случайно в лайфстайл-рубриках журналов так много места уделено расстройствам сна. Как пишет теоретик культуры Джонатан Крэри в своей острозлободневной книге 24/7 (2013), сон – единственное состояние, в котором нас невозможно заставить работать. Понятно, почему корпорации и военные ведомства, заинтересованные в поисках способов минимизации этой человеческой потребности, с готовностью финансируют соответствующие исследования.

Принцип инерции утвердил невозможность вечного движения в качестве закона природы. Знание об этом законе зашифровано глубоко в нашей биологии и психологии. Однако, судя по всему, не менее глубоко в нас сидит стремление его оспорить, желание настоять на своем праве не останавливаться против своей воли. Эти взаимоисключающие импульсы создают неустранимый раскол в нашей психике. Мы мечтаем строить, расширять, завоевывать, устанавливать господство над всё более обширными землями и всё большим числом людей; но за этим героическим стремлением таится желание забраться в кровать и не вылезать оттуда. В последующих главах представлены примеры различных проявлений психического и социального истощения, свидетельствующие об этом желании.

Фрейд в своем позднем эссе Неудовлетворенность культурой (1930) рассматривает этот конфликт между работой и желанием остановиться как ключевую проблему, с которой сталкивается человеческая культура. Жизнь заставляет нас обеспечить контроль над частью реальности, и работа представляет собой наиболее надежный способ этого достичь. Тем не менее, отмечает Фрейд, большинство из нас работа не делает счастливыми; неприязнь к труду, которую Фрейд обнаруживает почти повсеместно, приводит его к мысли о «естественном уклонении людей от работы»31.

Двадцатью двумя годами ранее в небольшой, но значимой работе Художник и фантазирование Фрейд объяснял, почему мы предпочитаем науке искусство32. Если наука видит единственный способ достижения результата в медленном следовании путем усердного труда, искусство позволяет этого избежать. Поскольку сферой деятельности ученых является реальность, им, если они хотят чего-либо добиться своими исследованиями, не остается ничего другого, кроме как изучать, проверять, делать выводы, ждать. А художник не привязан к реальности; если он хочет пережить незабываемые приключения, заполучить несметные богатства или красивых женщин, ему достаточно просто представить себе («нафантазировать») всё это.

В великой, многократно пересказанной легенде о докторе Фаусте ученый находит способ использовать реальный мир точно так же, как художник использует мир воображения: как поле для осуществления своих самых безумных желаний. Избавив науку от труда и усилий, Фауст приближает несчастье.

Фауст наглядно демонстрирует парадокс «цивилизации». Всю жизнь он занимается упорным научным трудом, главная цель которого – обрести власть творить без труда и иметь всё, что заблагорассудится. Подобный парадокс заложен и в нашей культуре неустанной работы. Именно он побуждает нас к тяжкому непрерывному труду в надежде на осуществление фантазии о беззаботной жизни. Тем же фаустовским желанием уклонения от труда, необходимого для реализации наших желаний, подпитывается и зависимость игроков и наркоманов (если ограничиться лишь двумя из множества аналогичных примеров).