Нерон изменился: его растрепанные светлые волосы были опалены огнем, как у вышедшего из боя бога солнца. Он заматерел, лицо стало более округлым. Когда-то Нерон выглядел младше своих лет, но сейчас – наоборот: из-за тяжелой ноши, которую он нес на плечах, казался старше своих двадцати шести.
Восстановление Рима истощит до предела все его ресурсы – личные, финансовые, организаторские, артистические. Теперь перед Нероном стояла поистине императорская задача.
«Защити его! – молила я мою личную богиню Цереру, а потом и всех римских богов: – Укажите ему верные решения, пусть они будут мудрыми и достойными великого Рима».
Но не просила о том, чтобы они позволили ему вернуть меня. Этого никогда не будет. Такая просьба могла в глазах своенравных богов перечеркнуть все мои предыдущие мольбы.
Я безумно устал и уже начал сожалеть о том, что назначил на конец дня встречу консилиума, вернее, встречу с теми советниками, которые уцелели после Великого пожара и на данный момент находились в Риме.
Сожалел хотя бы потому, что у меня было недостаточно сведений для выступления на подобном собрании, но самое главное – я был так потрясен увиденным на пунктах помощи беженцам, что не мог ясно мыслить. Да и неожиданная встреча с Акте после нескольких лет разлуки тоже не лучшим образом отразилась на моем душевном состоянии. Страдания обездоленных людей и стоящая передо мной Акте – эти картины сменяли друг друга у меня в голове. Они были отчетливыми и реальными и одновременно размытыми и смутными, как во сне.
Еле волоча ноги от усталости, вернулся во дворец. С тогой, как я и предсказывал, можно было распрощаться: сплошь утыканная колючками, она пропиталась потом, а понизу почернела от грязи. С огромным облегчением я избавился от ненавистного одеяния.
Следует ли снова обрядиться в другую, чистую тогу для встречи с консилиумом? Подумав, решил, что да. Обращаясь к советникам, я должен демонстрировать им свою силу и власть, а визуальный ряд в таком деле стоит едва ли не на первом месте.
Акте… Она совершенно не изменилась, как будто годы были над ней не властны. Как ей это удавалось? Или она действительно являлась произведением искусства? Ведь когда я ее впервые увидел, она служила моделью для мозаики в императорских покоях. Искусство вне времени, поэтому мы так высоко его ценим. Оно переживет нас, все наши устремления и печали; творец превратится в тлен, но это никак не отразится на его творении.
Однако при нашей встрече на ее лице мелькнули какие-то эмоции. Или это мне просто показалось? Ну почему я, кроме пары банальных фраз, не смог ничего из себя выдавить?
Ладно, хватит об этом. Забудь и принимайся за дело. Ты нужен Риму. Сенаторы вот-вот прибудут, так что пора разложить карты города и подумать, какой план действий ты можешь им предложить.
* * *
– Рим фактически разрушен… – Я стоял перед пятнадцатью мужами, которые откликнулись на мой призыв собраться.
Большинство – сенаторы, но были среди них и мои личные помощники, а именно: Эпафродит – мой главный секретарь и администратор; Фаон – секретарь, отвечающий за управление счетами и распределением доходов; мои архитекторы – Север и Целер; два префекта преторианской гвардии – Тигеллин и Фений – и капитан вигилов Нимфидий.
– Но не мне вам об этом говорить…
Советники не спускали с меня глаз. Все они прошли через суровые испытания и, слава богам, остались живы.
