Я села на траву и скрестила ноги.
— Ну, мы ведь хорошие люди, значит, в Рай, — предположила я. — Но имей в виду, там не переносят курильщиков.
— Тоже мне, — фыркнула Нина, усаживаясь рядом со мной. — У меня вот аллергия на перья. Как тогда быть с ангелами?
— Не думаю, что ради тебя они съедут на соседнее облако, — усмехнулась я. — А что касается меня, то с моей обширной аллергией, мне нигде места не найдется. В Раю я ослепну от яркого света, а в Аду задохнусь от копоти.
— Тогда какой смысл в смерти, если ты будешь мучиться так же, как мучилась при жизни?
Ох, Нина была мастером каверзных вопросов. Ее мало интересовала наука, а вот загробный мир поглощал Нину своей неизвестностью. Порой кожа покрывалась мурашками от ее вопросов, а ненормальный интерес — пугал.
Посторонние шорохи в кустах отвлекли нас от увлекательной беседы.
— Ты слышала? — с опаской спросила я. — Или мне мерещится?
— Медведь? — предположила Нинка, аккуратно оглядываясь по сторонам.
— Ну тебя.
Через мгновение из кустов выпрыгнул Васька Рыбин и злостно прорычал.
Оглушенные собственным визгом, мы бросились врассыпную.
— Чего орете, дурехи? — рассмеялся Рыбин. — Человека никогда не видели?
Нинка наморщила веснушчатый нос и ткнула в одноклассника пальцем.
— Ты — не человек, Рыбин! Ты — коровья куча, которая появляется под ногами в самый ненужный момент!
— Я-то? Куча?
— Да, и пахнешь так же.
Я тихо рассмеялась в ладошку, отчего Рыбин помрачнел в лице. Лидер всего класса, отпетый хулиган, забияка, победитель соревнований по волейболу и всего лишь сын местного участкового, он просто не мог потерпеть такого унижения.
— А ты чего ржешь, кобыла серая? — пренебрежительно гаркнул он, и я сразу замолчала.
За меня вступилась Нина.
— Ой, ой. А не ты ли этой «кобыле» любовные записки подкидываешь?
На его золотистой шевелюре выросла агрессивная холка.
— Еще чего? Больно надо!
Сколько себя помню, Васька Рыбин не давал мне проходу. В первом классе он измазал мой стул синей пастой. Едкие чернила не отстирались, поэтому целый год моя форма была поводом для насмешек и гадких шуточек. В третьем классе, он изобразил меня на школьной доске и подписал: «Подмышка». Это глупое прозвище прилипло ко мне на несколько лет. В шестом классе, на уроке физкультуры, он связал шнурки наших с Колькой Лагута кроссовок, отчего я еще долго мучилась от ушиба колена.
Васька Рыбин был еще тем любителем мелких пакостей, а вот Нина, почему-то, считала, что это лишь обычные знаки внимания, прикрытые толстым одеялом фальшивой ненависти.
— Ой, не сачкуй, Рыбин, — отмахнулась Нинка. — Ты влюблен в Златку. Это все знают. Только вот ты ей не нужен.
Наши с Васькой лица стали пунцовыми.
— Влюблен, говоришь? — рявкнул он. — А что ты на это скажешь?
Мальчишка полез в карман и достал оттуда дохлого воробья, а следом на землю упала рогатка.
— Как вам такой подарочек? — сжав бездыханного птенца в руке, он замахнулся.
— Ты вообще идиот? — возмутилась Нина, спрятавшись за моей спиной. И верно, ведь, скорее всего, этот «подарочек» предназначался мне.
Через мгновение на меня набросилась Каштанка. Я всегда поражалась ее способности находить меня в самых укромных местах. Что ж, сейчас она была моим спасением.
Заметив угрожающую позу, собака оскалилась на парня.
— Заткнись, псина, — плюнул Рыбин, хотя глаза его забегали. — А ну, пошла.
Каштанка была слишком умной собакой, чтобы выполнять приказы мерзкого задиры, поэтому наградила его звонким лаем.
