– Нет больше Птаха! И нас с тобой тоже не будет, коль не полетишь!
Тут с крыши кубарем вывалился Домовой, возвестил:
– Пограничные испарились. Оболочки хлопнули, раз и исчезло всё. Что случилось?
Кот торопится. Распаляет огниво. Око левое плавит спицы калитки птичьей.
– Не поспеешь – сгинут все! И Никто не проснется!
Птица небесная хочет спеть песню, но выдыхает:
– Освободи.
И вмиг булатом блеснули когти. Замок распарывается на груди. Приказ звучит:
– СимБа, сопроводи!
Провожает Ба Пепельный почти невесомую L’oiseau bleu на границу миров.
По ту сторону – синяя сеть глубоких озер отражает дымку перьев.
L’oiseau bleu парит над Волгой. Крылом задевает плавник кита. Он в ответ запевает песню древнюю, о том… Как остовы предков его стенают в песках времени близ Ока Ришат. Домой призывают последнего – отщепенца стаи.
Синей стали касается клюв едва зримой посланницы. Тяжелеют веки кита. Истекают мгновения гиганта в устье слияния Волги и Камы. По канону Дхармы превращается кит в созвездие. И возвращается уж Оди́н. В изначальный Единый – Океан.
L’oiseau bleu превращается в бабочку краснокнижную – с ликом черепа крыльев меж. Символ бессмертия-то служит пропуском на границах всех миров. Долго ли коротко ли. Всё летит, оглядывает поля да земли Бражник Мертвая голова. И забывает все послания и все слова.
И вдруг! Над истоком реки Ока встречает она…
Орла! Размах крыльев – три целых четыре десятых метра. Плывет против ветра. С интересом над посланницей аномальною нависает, вещает:
– Что тебе снится, Птица? Ищешь ли тут кого?
Никому непокорный – Дух свободный пронзает ясностью разум L’oiseau bleu. Та вспоминает, сколько уже парит, и что путь её есть Восхождение.
– Не видел ли Джея ты тут одного?
Заискрился Орел. Пронзила его стрела электричества из-под небес. Глаза воспалились синим. Сам Бог Инея первозданный в воина да спустился, молвит:
– Видал. Под покровом сизым но́чи – далече от этих мест. Курс держи на земли черкесов. Там брат мой спит – Фишт. Ему сперва вручай поклон мой, а затем уж внимай ответу. Да совет: ключ доступа к мудрости древней – прозвище.
Орел Синий пришел в себя. Поклонился. Да ретировался на землю – завидел серую дичь.
– Чуть было не заблудилась, – L’oiseau bleu выдохнула.
Бабочка Бражник летит стрелою отважной мимо полей кукуруз и стрелиции. Видит обломки спиц с колес велосипеда в ржавчине. Распаляет жар в груди, переданный Солнцеликим Оком. Кричит имя мужа в сердце, ускоряется.
Спустя семь на три четверти дней долетает Бабочка – Птица до Адыгеи. На высоте трех тысяч метров почти, по морю – в двадцать три унции, ждет ответ её.
На крыльях совсем испарившихся истонченных спускается L’oiseau bleu – на лик Фишт.
Брат просыпается и ворчит.
– Кто тут сидит на моем лице?
– Это я, Синяя Птица. Хоть и не видно меня почти, всё же, Высший, тебя приветствую и смею спросить.
Старик смеется:
– К мудрости моей нужен доступ!
L’oiseau bleu взмывает в воздух, взглядом охватывает холм вокруг креста и кричит:
– Белая голова!
Содрогается короста инея. Жемчужный свет прорывает плеву щелей. Сила древняя раскрывает пред Птицей гробницу.
Глянь, а в ней! Сокровищница из кристаллов, ценных металлов, кораллов, солей. В камень запечатлевшихся – звезд морских да ежей.
– Ну, хватай же быстрей! Этого ты хотела?
Едва не срывается L’oiseau bleu вниз, но вспоминает… Мужа. Солнцеликого. Кита. Кукурузу. Орла. Спицы раздвигают границы Сна. Ветер приносит ей Имя.
