Несколько эпизодов из жизни людей и демонов - страница 56

Смолкли под сводами последние звуки ЕГО голоса. Разошлись прихожане – топая, шаркая, вполголоса переговариваясь. Виктор заметил, что я осталась, и сам подошёл.

– Как Ваши дела, мадмуазель де Мюссе? Как Вы себя чувствуете?

– Нам надо поговорить. Наедине.

Виктор поспешно огляделся.

– Все уже ушли. Здесь никого нет, кроме нас, – сообщил он.

Я колебалась. Вести задуманный мной разговор в центральном зале, перед главным алтарём, куда в любую минуту может прийти кто-нибудь из служителей или мирян, представлялось не очень удобным. Виктор уловил мои сомнения.

– Давайте пройдём в часовню, – предложил он.

Под часовней подразумевалось боковое помещение слева от главного входа. Там действительно уютней: создаётся атмосфера некой обособленности. Единственным свидетелем разговора выступает распятый человеческий Мессия на стене. Он надёжный парень, никому не проболтается. Тем более, что он – всего лишь отлитая из металла фигура.

Мы с Виктором оказались лицом друг к другу. Он смотрел на меня участливо.

– Что случилось, мадмуазель де Мюссе? Что бы ни произошло, Вы можете на меня положиться.

Дальше тянуть не имело смысла.

– Виктор, – я взглянула прямо ему в лицо. – Я – Натанаэль. Воздушный демон. Сейчас с тобой говорю именно я, только я, от своего собственного имени, – я заметила, как он побледнел. – Ты должен кое-что знать. Видишь ли… Я не так уж часто имею дело с живыми людьми. И не так уж долго живу на земле, среди вас… Но из всех, кого я успела узнать… так оказалось, что ты – самый лучший. Ты, вроде бы, такой же, как они… И – не такой. Не могу выразить, чем ты от них отличаешься. В тебе всё прекрасно. Я радуюсь, когда тебя вижу. Я счастлива, когда о тебе думаю. Твой голос звучит для меня, как лучшая музыка. Мне кажется, ты очень добрый… У тебя добрые глаза. И улыбка. Я знаю, это не то качество, которое мы больше всего ценим в людях. Но сейчас я не на работе, и мне не нужно тебя оценивать. Мне кажется… Кажется, я тебя люблю.

Не знаю, что я ожидала услышать в ответ. Виктор молчал – по-моему, в ужасе от происходящего. Внезапно мне подумалось: уж не усомнился ли он, что с ним говорю именно я? Вдруг он решил, что Мария зачем-то его разыгрывает, изъясняясь от моего имени? Тогда он действительно в щекотливом положении: ведь он может быть откровенен со мной – но не с ней. Как я могла упустить из виду: он привык воспринимать человеческое тело, стоящее перед ним, только в качестве своей прихожанки Марии де Мюссе. И ему сложно вообразить, что сейчас из этого тела к нему обращается совершенно иная личность. Нужно как-то доказать ему, что я – это я, а Мария не имеет к нашей беседе никакого отношения.

– Ты должен мне верить. Я на самом деле Натанаэль. Хочешь, я сделаю что-нибудь, чего не может ни один человек, а может только демон?

Виктор отрицательно мотнул головой.

Но я знала, что должна раскрыть ему свою сущность. Иначе сомнения останутся между нами вечным барьером.

Я огляделась, выискивая предмет, который помог бы мне продемонстрировать свою демоническую природу. Распятие, свечи на подставке, лампада… Ничего подходящего! Я скована телесной плотью, как колодками. Парадокс: я могу всё, если покину тело, но тогда он ничего не увидит, так как я буду для него невидима. Но, покуда я в теле, он тоже ничего не увидит, так как я способна лишь заверять на словах. Сотрясать воздух.

Воздух.

Воздух вокруг нас находится в постоянном движении, от чего колышутся огоньки свечей. Это сквозняки. Они просачиваются сквозь оконные щели, сквозь неплотно сомкнутые дверные створки. Будь я в своём обычном состоянии, я легко могла бы опереться на любую из этих воздушных струек, как сейчас опираюсь на каменные плиты пола. Но твёрдая человеческая плоть… Она проходит сквозь воздушные формы легче, чем самый острый нож через кусок подтаявшего сливочного масла.