– Мама, у них же руки заняты!
– Я и не говорю, что они должны нести ее в зубах. Но если Фима возьмет в руку еще одну сумку, он сможет вечером обойтись без игры в теннис. Тем более, я уже вижу то, что мне нужно.
++
К вечеру Фима обнаружил в углу фойе телефонную кабину. Взяв листок, с которым он ходил по аэропорту, он пошел звонить. Маша увязалась за ним и тоже протиснулась в будку. Одной рукой держа у уха трубку, рукой с бумажкой Фима набрал номер. После пары гудков раздался голос Миши.
– Халлё.
– Алло, Миша, – закричал Фима радостно, – это Фима. Представляешь, мы уже в хайм переехали. Но, к сожалению, в маленький городок, а не в ваш город.
– Поздравляю, тем не менее, – спокойно сказал Миша. – Многие просятся сюда, но не у всех выходит. Столица, как-никак. Ну, будет очень надо – обращайся за помощью.
Фима оторопел.
– Очень – это как? – спросил он слегка раздраженно.
– Фим, ты не обижайся. У нас ведь опыт помощи уже есть. И немаленький. У новичка здесь миллион вопросов, и все – срочные, важные. А на самом деле – ерунда, ну, чуть-чуть напрячься надо. Зато потом тебе не стыдно будет по серьезному поводу обратиться. И мы будем знать, что приперло.
– Фима молчал, не зная как отреагировать на эти слова. Через короткое время Миша снова заговорил.
– Халлё. Фим, ты потом поймешь – когда тебя по мелочам достают, хороших отношений не складывается. А придете в себя, звоните – сходим вместе в КСП. Мы по последним субботам собираемся.
– Спасибо. Боюсь, нам будет не до этого, – сказал он сухо. – До свидания.
– Привет Машке с Катей, – успел сказать Миша.
Огорченный Фима повесил трубку.
– А что это по-немецки – кээспэ? – спросила Маша, которая терпеливо выслушала всю беседу.
– Это по-русски. Клуб самодеятельной песни. Там на гитарах играют и поют.
– Как ты?
– Как я, – ответил Фима грустно.
++
В этот же вечер Жанна зашла в свою комнату с тазом, наполненным водой.
Роза примеряла перед зеркалом розовые штаны.
– Ну, как тебе эти прэлестные бруки? И всего за 1 евро.
– Мама, я же тебе говорила, это не мой вкус. По-моему, тебе надо что-то построже.
– Не записывай меня в старухи. Я еще выйду здесь замуж раньше тебя.
– Жанна покрутила в руках тюбик с краской для волос, который Роза тоже купила на фломаркте.
– Ну, хорошо, раньше, – миролюбиво сказала она, – тем более, что на меня здесь не обращают внимания так же, как и дома. Даже козел Алик, который, говорят, не пропускает ни одной юбки. Одень уже халат и садись красить волосы, а то вода в тазу остынет и тебе будет холодно смывать пену.
Жанна выдавила содержимое тюбика в миску и развела его разбавителем. Потом начала намазывать Розе голову розоватой пеной.
– Слушай, какая-то эта краска розовая, – сказала она.
– Но на коробке же нарисована брунетка, – спокойно отрезала Роза. – И продавец сказал тебе «браун». Ничего, наверное, потемнеет. Давай быстрее, а то я приду на праздничный ужин не с каштановыми волосами, а седая, как немолодая женщина.
++
Утром Жанна лежала на койке с самоучителем. В комнату зашла Роза в халате и с яркими розовыми волосами, занося тарелку с блинами.
– Представляешь, я даже не думала, что можно совсем отвыкнуть от коммунальной кухни. Пока я спокойно жарила блинчики, что ты думаешь они обсуждали? Как вчера на празднике пьяный Алик делал вид, что нечаянно упал на Катю? Как раз нет! Они упражнялись насчет моих волос. Но кто же мог знать, что эта краска будет такой стойкой как Павлик Морозов.
