О чём я? Да, вызывают нас как-то раз на мостик и объявляют: дескать, в связи с усилившейся напряжённостью и так далее, вышел приказ о продлении боевого дежурства, но зато и о заходе в дружественный иноземный порт. Все: ура! – довольны, ибо никаких заходов у нас никогда не предусматривалось, а я думаю: так, нехорошо это, не успею я на роды, кисонька моя одна мучиться будет, страдать… Пошёл к замполиту, а он мне: дурак, ты ей такой дребедени привезешь из этой Хренландии, что она вмиг все невзгоды забудет, не говоря уж о долге перед отечеством. И я успокоился как-то, тем более что делать всё равно нечего.
В общем, мотались мы по дружественным и недружественным морям почти полгода. Я, правда, радиограммы слал всякие, но в ответ – ни черта. А мне связист говорит: не волнуйся, все её телеграммы, небось, на базе лежат, придём домой – учитаешься. И пришли. Пьянка была, конечно, страшная. Сам понимаешь, столько времени вдали от родины – положено. Ну, проспался я и пошёл за почтой. А лежит там письмо одно, коротенькое: мол, дорогой Вася, я тебя больше не жду и подаю на развод, к тому же полюбила я другого человека. Как в книжке – прости и до свидания.
Вышел я, а на крыльце ребята сидят и спирт разведенный глотают. Ну, я не глядя полбанки шваркнул разом и только тогда вздохнул.
И кажется мне, что сердце моё не бьётся. Слушаю, и действительно тихо. Руку на грудь положил – нету стука никакого, пустота. Как я тогда не умер, ума ни приложу. Но откачали – пьяных там хорошо навострились пользовать.
Ладно, три дня я сидел на камне и смотрел в дальнюю даль. А потом приходит бумажка разводная, которую подписать надо, не возражаю, мол. И одновременно в штаб меня вызвали. Что, как я теперь понимаю, был перст божий. Есть, говорят, запрос на ответственного матроса для перевода на особо важный участок службы. Как ты, значит, насчёт того, чтобы в город перебраться? Не возражаю, говорю. А они мне: что ты, дурак, до потолка не прыгаешь, это ж мы тебе специально, от души, будешь теперь в порту обмундированием заведовать. В море ни ногой, а взамен одни удовольствия и некоторый прибыток. Тем более ты человек семейный. Так точно, отвечаю. То есть служу родине и вечно предан. Спасибо, значит. И сразу пошёл, подписал бумажку, запечатал и отправил по указанному адресу.
Если б не этот перевод, я бы удавился, конечно. Серьёзно, удавился бы. Ух, как я её любил тогда, прям вспомнить страшно. И как представлял, что она с кем-то… Каменело всё во мне, обрывалось, хоть об стенку головой бейся. Иногда часами заснуть не мог, что мне – служба, не служба.
Но, кстати сказать, жизнь моя армейская превратилась в полную лафу: делать ничего не надо, только отчётность держать в порядке. К тому же склад, сам знаешь, та ещё лавочка. Там такие дела проворачивались – ого! Ну и мне кой-чего перепадало. И с одной стороны, втянулся я потихоньку во всё это, а с другой – слышал, как сотоварищи говорят: мол, Василий-то настоящий деловой человек, слово держит и никогда не заложит. А потом страсть во мне даже проснулась к этому самому бизнесу и стал я ночами выдумывать комбинации разные и возможности просчитывать. И ничего – неплохо получалось.
К тому же, тогда как раз реформы начались и кооперативы всякие. И вернулся я домой отнюдь не с пустыми руками, да. И даже с рекомендациями – куда пойти и в какую дверь постучаться. Поэтому проблем, как говорится, с трудоустройством никаких не было.
