– Да-да. Но это не моя доска, а мистера Слэйда. Он и будет показывать. Это специальное устройство, позволяющее общаться с духами при помощи письма. Так называемый «почтовый ящик».
Генри Слэйд положил между досками крошечный кусочек мела, закрыл их и затянул шнурки.
– Глубокоуважаемые джентльмены, вы видели, что доски были чистыми, – громко произнес Слэйд. – Сейчас на них должны появиться слова. Эти слова напишет присутствующий здесь с нами дух. Предположительно, это дух покойной мисс Холтрин.
Генри Слэйд сжал кулаки и закрыл глаза. Он задумчиво и напряженно совершал двигательные движения по воздуху доской. Его глаза были закрыты, усы встопорщились, а на висках появились холодные капли пота. Во время этих своих волновых движений Слэйд секунду держал завязанную доску ниже поверхности стола, где приглашенные гости не могли ее видеть, но тут же поднял ее и положил на стол. Теперь он касался ее только кончиками пальцев.
За окном пробил Биг-Бэн. Стая разбуженных голубей взметнулась в небо, пролетая мимо фонаря, и тени от них заплясали в гостиничном номере в ненормально-бешеной пляске.
– Ну, что? – шепотом спросил Леманн. – Готово?
– Нет… Еще нет… Еще не написано…
Но тут же мужчина, называющий себя медиумом и левитатором открыл глаза и заявил, что все-таки уже написано. Он развязал шнурки и доска, слабенько скрипнув, раскрылась. Больше Слэйд ничего не говорил, он просто пододвинул доску гостям. Доктор Леманн, сидевший ближе мистера Чендайзера, отложил мелок и прищурился. На черном фоне была написана фраза. Правда, не одного слова понять было невозможно, настолько неаккуратно было написано. И вообще, это был не английский язык. Доктор Леманн сказал, что это греческий, ибо здесь явно различимы буквы «тета» и «пси».
Гости взяли доску для более тщательного осмотра, но ничего интересного они не обнаружили – каких-то скрытых отсеков не было, открыться она не могла – шнурки надежно держали обе створки по всему периметру.
– Кажется, я знаю, как вы это сделали, мистер Слэйд, – сказал доктор Леманн. – Когда вы двигали доской по воздуху – мелок между створками перемещался и оставлял после себя следы…
– И писал по-гречески? – в свою очередь, спросил у него Слэйд.
– Ладно… И как же вы, мистер Целльнер, научились это делать? Призывать духов.
Мистер Фридрих Целльнер, все это время сидевший почти недвижно, блеснул голубым светом фонаря, отраженного от стекал очков и сказал:
– Извините, джентльмены, я бы хотел это оставить моим секретом. Пока.
– Хорошо. Фокус с психографией вам удался, – сказал Леманн, – мы с мистером Чендайзером заинтересовались этим явлением, но можете ли вы сделать так, что бы исчезали вещи, ведь вы говорили, что на это способен любой человек. Вот мы с мистером Чендайзером, признаемся честно, на это пока не способны и нам будет очень любопытно посмотреть на это хотя бы со стороны. А так как вы обладаете небольшим секретом, который нам пока не открываете, то попросите самих духов, что бы они превратили, например, вон ту чернильницу в нематериальную, а значит невидимую вещь. Можете вы сделать так, что бы чернильница исчезла?
Целльнер надолго задумался, а Слэйд нервно затеребил пуговицу у своего пиджака. И вдруг, когда Леманн и Чендайзер уже не рассчитывали на согласие, профессор астрофизики Фридрих Целльнер кивнул, удивив даже своего подручного Генри Слэйда.
– Если хотите! – громко произнес он. – Я покажу вам еще кое-что, но это будет не чернильница, а веревка. Я завяжу не ней узлы, не притрагиваясь к ней. Господа, для этого приема я должен приготовиться, если хотите, то мы можем провести дополнительный сеанс завтра
