Нестинарка - страница 12

Бедность в этом краю была велика. Жизнь была тяжёлой, и тётя находила утешение в религии. Она внушила ребёнку глубокую веру в то, что единственная радость – на том свете, если смиренно понесёшь тяготы этого мира. Костадин оказался способным учеником и не выходил из маленькой церкви, что позже стало причиной его исключения из школы. Постепенно атеизм стал государственной политикой. Тоталитарное правление возвело в культ веру в коммунистическую партию, и эта новая религия не терпела конкуренции. Правительство уволило старых священников, в том числе и дядю Косты, и назначило агентов под прикрытием рясы. Муж тёти не смог перенести разжалования и последовавший инсульт приковал его к постели.

В это время Коста уже начал взрослеть. Хотя он не окончил основное образование, он прошёл шесть классов и был грамотным. В деревне не было работы. Чтобы помочь тёте, которая ухаживала за беспомощным мужем, он спускался к морю и ловил рыбу, которую сушили на зиму. У берега, недалеко от деревни, простирались широкие и девственные песчаные пляжи. Район набирал популярность среди отдыхающих. Когда Костадину исполнилось пятнадцать, он стал спасателем на пляже. Однажды за песчаными дюнами появились два автомобиля с регистрацией из Восточной Германии. Один из них тянул маленький домик с окнами – один из первых моделей «Адриа». Позже вечером, когда немецкая семья ужинала под открытым небом, Коста подполз к заднему окну каравана и был очарован. Впервые он видел мягкие кресла, которые превращаются в кровати и шкафы, которые могут быть раковиной, плитой или холодильником.

Теперь, тридцать лет спустя, он воплотил свою детскую мечту – у него была своя «Адриа». Возможно, придётся ждать здесь месяцами, но Коста был обязан это сделать. Он знал, кто эта женщина. Надо было как-то положить этому конец! Он задумался о сыне – Тако – и задал себе вопрос, в какой момент всё пошло наперекосяк…

Париж,

28 мая, воскресенье, 20:00

Рабочий день подходил к концу. Между рядами с продуктами немногочисленные запоздавшие покупатели торопливо наполняли свои тележки полуфабрикатами. Тако Сакис снял с полки несколько баночек, не спуская глаз с пары, остановившейся у отдела с вином. Мужчина нежно придерживал женщину за талию, и они вместе читали этикетки на бутылках. Наконец, они выбрали две и направились к кассам. Тако подтолкнул свою тележку к соседней кассе и начал выкладывать покупки на ленту, продолжая следить за парой.

– Господин, у этой „Фуа-гра“ заканчивается срок годности, хотите, я вам её заменю?

Тако опустил взгляд на кассиршу:

– Простите, что вы сказали?

– Хотите, чтобы я заменила вам эту „Фуа-гра“? У неё срок годности истекает завтра.

– Нет, спасибо, я её возьму.

– Тогда я сделаю вам двадцать процентов скидки, господин.

– Хорошо, хорошо… – Тако поднял глаза к соседней кассе. Теперь там стояли две толстые дамы с напудренными лицами. Ему показалось, что он заметил сиреневое платье у выхода, возле тележек. – Можно побыстрее, я очень спешу!

Девушка обиженно поджала губы и начала пробивать покупки.

– Как вы желаете оплатить?

– Простите?

– Я спрашиваю: вы будете платить наличными или картой?

– Наличными. Пожалуйста, быстрее.

Окончательно обиженная, девушка резко захлопнула кассовый ящик и швырнула сдачу и чек на прилавок.

Тако схватил пакет, бросил тележку у выхода и выбежал наружу. Двери едва успели открыться. Пары уже не было. Он открыл дверь припаркованного перед магазином тёмно-синего седана и бросил внутрь пакет с покупками. Дурак, – выругал он себя мысленно и завёл двигатель. В этот момент фары машины, выезжающей с парковки, осветили его лицо, и он инстинктивно поднял руки, прикрывая глаза. Машина медленно свернула к выезду. В ней кто-то наклонился, чтобы включить радио, и свет от панели осветил профиль женщины. Тако улыбнулся – он больше их не упустит. Как всегда, его бог знал, что делает.