Всё-таки, если вернуться к тому изначальному, когда мне свыше даровалась способность быть над «схваткой», то ведь тогда, сразу и в полной мере, ощутилась противоречивость и различие в собственном восприятии одного и того же – мною, в данном положении и когда-то в прошлом.
Поминки сорокового дня. Зал дорогого ресторана (я частенько в него захаживал). Человек пятьдесят приглашённых.
Во главе стола восседают, поникшая в своём в своём горе, молчаливая вдова с сыном и её родители.
Тёща и тесть перешёптываются в перерывах, пока не говорятся хорошие, прочувственные слова о покойном.
Некоторые отрывки из их разговора.
– Жаль Сашу. Такая ужасная гибель. Каким негодяям пришло в голову подобным образом изуверствовать? – голосом Михаила Семёновича, по-настоящему, сильно переживается.
– Не делай из него идола и само совершенство, – это мать супруги.
– Ой, неспроста ему сердце и член блудливый вырезали. А спрашиваешь – почему именно зятю? Заслужил значит, – Марго в своём обычном амплуа гаргонистой мегеры.
– Прекрати немедленно! Может, хватит! Уж не тебе, старая, пристало говорить так о нём! Как нужны были деньги, то на достройку дачи или на новую машину – всегда обращались к Шатрову. Тогда умела лебезить перед ним и ничего не вякала против, зная, что он никогда не станет требовать взятое нами взаймы. А ты этим любила пользоваться, – негодует тесть, – и прошу потише, нас слушают.
Всё равно, жил «козлом», который скакал по чужим подушкам и со стаканом «дружил». Пусть где-то, возможно, и несправедлива, сейчас, но по-другому не могу, – никак не уймётся Маргарита Семёновна.
– Машку совсем извёл, сыном не занимался. Да, не оставил их без наследства и что? Со мной постоянно через губу общался. Как был нам неродной, таким и ушёл. Ладно, царство небесное убиенному Александру, – прошипела она, а лицо покрылось красными болезненными пятнами.
– Не суди да не судима будешь, Рита, – старик закатывает масленичные глаза. Ещё бы окладистую бороду приклеить ему – и напросто библейский персонаж.
– Он же весь в грехе! И перестань защищать этого человека, – двуличие тёщи не имеет границ.
Вот так – в духе лицемерия продолжалось и далее….
Новоиспечённая вдова как бы не в себе. А в панораме того дня я озвучено и официально упоминаюсь как один из лучших представителей современного поколения – никак не меньше.
А в конце траурного застолья моим, изрядно «нажравшимся», первым замом был произнесён тост, больше похожий на проклятье: «…оставайся, Александр Васильевич, таким всегда!»
Но подробности личной кончины постигаются мною из кулуарных перешёптываний.
Узналось, что мой труп, совершенно случайно, был найден через два дня после исчезновения, в результате телефонного звонка. Он последовал из районного участка полиции, который в двадцати километрах от города (кстати, совсем рядом с нашей дачей). А туда сообщили из местной сельской больницы.
В каком виде и где обнаружен – вызывает у меня, и у всех, кто в курсе событий, немереную оторопь. Так вот – лежало тело на операционном столе со вскрытой грудной клеткой и без гениталий….
– За какие прегрешения? – в данный момент этот вопрос в никуда.
Вообще, следует признать и ещё удивиться – моя персона сегодня вызывает у многих людей дикую смесь, состоящую одновременно из жалости и злорадства. А у некоторых даже проявляется уж явно неожидаемое от них по отношению ко мне, нотки внутренней радости от того, что среди живых теперь не значусь.
