Несуразица - страница 51

– Гуси-гуси, я всё же полетел.

Проронил ОН, уходя.

– Что ты сказал!?

В спину резко, как на дрожжах, вздулся первый.

– Спи, братан, он нормально, ровно полетел.

Вовремя снял накипь второй.

– А, ну, если нормально! Эй! Куда ты ломанулся без подарка? Возьми «конину» от нас, сам не хочешь – поменяешь назад на баксы! Га-га-га! Ну, как я залепил?

– Та ты щас был лучший! Га-га…

– Ясно, лучший! Не, ты приколись, мы вчера в такую сауну закатились! Все медузы сохнут! Аж кости вспотели…

ОН, не спеша, не дослушивая, уже был на расстоянии выеденного яйца и направлялся к углу, кажущемуся по-уютней[39].

«Берегите отношения расстояниями!»

Не переставала оглядываться ФРАЗА, всё до конца не веря, что они благополучно оторвались.

Присев от нечего полчаса делать, дожидаясь службу «ненавязчивого быстрого реагирования», ОН, не обращая внимания, заметил в двух метрах от бокового окна третий столик, уже занятый в это, ещё полувечернее, время. Там тоже сидели двое, друг против друга[40].

Их столик хромал, минимум, на три ножки, а столешница горбатилась и прогибалась одновременно. Когда кто-то из сидящих говорил, то, невольно приближаясь к собеседнику, надавливал локтями на свой край: «клац» – пролитое потекло к говорящему, «клац» – не вытертая лужа покатилась в обратную сторону.

«Соблюдайте равновесия подкладываниями!»

Совсем охренела ФРАЗА, думая, что, невежливо поддёргивая других, заслуживает вольного панибратского доверия.

Затоптав ФРАЗУ в грязный пол / со стороны это могло показаться, как нервозность посетителя, топающего ногами/, ОН вернулся на колесо обозрения столика у штор окна.

Говорили они странно, почти по очереди. Отвечали тоже по одному.

Издалека это напоминало шахматную партию: «клац» – «Ваш ход, сударь!» «Клац» – «сам пошёл!» Однако с древней игрой было существенное несоответствие – повышенный тон кричащих. Как будто они находились во время пурги на разных льдинах. Так спорят возле взлетающего самолёта. Но «пурга» в кабаке обычно начинается попозже, да и «визжащие турбины» ещё не отплясывали, пока светло. Крик за столом был – спора не было. Говорили про одно и то же, по нескольку раз, с одинаковой интонацией, просто подбрасывая бензин в керосин.

/Прислушайтесь иногда. Ведь сокричащие, часто ссорясь, мусолят пустую тему, выглядывая при этом из «того же окопа», находясь на одной стороне. На них не наступает враг, не целятся в спину, однако этот бастион обречён на взрыв внутренним излишним запасом пороха! Если рядом нет трезвого комиссара…/

Разговор же там (там же) сводился к следующему: вокруг все сволочи, начиная от мастера фанерного цеха и заканчивая тем(!), кого никто не выбирал, а он там сидит!

«Остыньте! Он там совсем не сидит. А если и сидит, то потому, что как раз не вы(!) его выбирали. Посмотрите на себя – вам ещё кого-то выбирать? Вы до сих пор верите, что стране нужно очень много оружия для того, чтобы не было войны! Вам бы начать понимать! Иначе отведённая вам роль останется на вечные «всегда»: бухать и роптать!»

Мысль перебила стремительная официантка, которая неожиданно (не прошло и часа), медленной изящной походкой «сажала я картошку» подгорнула к столику.

– добрыйвечерчтобудемпить.

Без пробелов, с маленькой буквы, отсутствующей интонацией, сквозьзубым тоном выдохнула она скривленной губой в сторону перегоревшей лампы, подразумевая:

«ещё один…», тем самым отказываясь заранее от всяких чаевых.