– Это фиаско, братан. Тебя променяли на чемодан. А может, так зовут её парня? Чемодан по фамилии Л’Еблан?!
Нет, иногда с ним невозможно разговаривать.
Продавец, его зовут Снупи (и черти раздерите меня, но это настоящее имя! Его родители жуткие и самые преданные фанаты Снуп Догга, который, чтоб вы понимали, в свою очередь, взял себе данный псевдоним в честь персонажа мультфильма собаки Снупи), захрюкал от смеха и спрятался под прилавком, чтобы не разозлить меня.
– Нет, ну а что? – как ни в чём не бывало продолжил Мэтт. – Если посмотреть на эту ситуацию с данной, то есть моей точки зрения, то всё встает на свои места. Её дома ждал не распакованный, то есть сгорающий от желания, парень по имени Чемодан. Наверняка, она привезла его с собой из Австрии.
– Она была в Англии, придурок.
– Да в Европе моргнёшь и уже нечаянно границу пересёк. Они за продуктами из дорогущей Швейцарии в Италию ездят, приятель.
– Короче, – я поднял ладонь, останавливая поток его мыслей. – Нет у неё парня, я узнавал уже. Тем более с таким дебильным именем.
– А жаль, – Мэтт задумчиво почесал подбородок. – Пришёл бы к нему и сказал: «Слышь, Л’Еблан, уебан зе битен».
Я не выдержал и заржал.
– Тебе надо было в стендап идти, а не в гитаристы.
– Ой, вот не надо оскорблять сейчас моё чувство юмора. Когда что-то становится массовым, оно теряет ценность. Поэтому моё чувство юмора достается вам по блату и очень дозированно, чтобы не привыкали к хорошему.
– Повезло же твоей будущей девушке, – пробубнил я себе под нос, но у Мэтта музыкальный слух.
– О, сам в шоке, что такое добро кому-то может достаться, – самодовольно протянул он, разглаживая футболку на своей груди. Вот ведь павлин несчастный. – Но явно нескоро, ибо я не собираюсь останавливаться и буду наслаждаться шведским столом, пока мой питон не иссохнет.
Фу ты, господи.
– Скорее твой питон, как ты преувеличенно величаешь своего ужика, в один прекрасный день обожрётся прелестей и покроется пятнами. Ну, лишай с герпесом так проявляется, насколько я слышал.
Мэтт вмиг посерьёзнел и медленно подошёл ко мне, с прищуром изучая моё лицо. Остановившись в шаге от меня, он положил обе ладони на мои плечи и тихо произнёс:
– Сейчас будет серьёзная речь, поэтому разуй уши. Готов? – Даже если я скажу «нет», его это не остановит, поэтому я кивнул. Мэтт преувеличенно драматично вздохнул и поджал губы. – Ты переобщался с Майком, дружище. Брось это дело. Соберись, тряпка! – Он тряхнул меня, но в его карих глазах сверкнули искры веселья. – Кто мы? Свободные мужчины. За что мы ратуем? За нескончаемый выбор и абсолютную свободу! Что мы делаем? Трахаемся! Много, часто и очень, сука, долго!
Я снова рассмеялся, чем вызвал и его смех.
– Ладно, завязывай ломать комедию. Почему она сбежала?
– Чемодан Л’Еблан во всём виноват, – выдал своё заключение мой лучший друг, отпустив мои плечи.
– А мне что делать? Я хотел вспомнить былое, тряхнуть стариной.
– Твой ещё не настолько стар, но я бы затарился попкорном, чтобы глянуть из первых рядов на эту тряску.
Я отвесил ему подзатыльник.
– Да соберись ты!
– Да ладно-ладно. – Мэтт снял свою фирменную бейсболку с надписью «Superman», пригладил волосы и снова напялил её. – Так напиши ей сам. Чего ты ждёшь у моря погоды? Когда ты вообще тормозил в таких ситуациях?
Тоже верно.
Мэтт знал меня лучше всех. Мы с ним выросли на одной улице, потом ходили в одну школу, поступили в один универ, снимали одну квартиру, параллельно играя в одной группе. Он знал обо мне больше, чем собственная мать. И я даже не буду говорить банальностей, что он мне как брат, потому что он мне ближе брата, которого у меня никогда и не было, так как я единственный ребёнок в семье.
