– У них лица какие-то отталкивающие, – недовольно поморщился Феофанов, разглядывая свои измененные изображения на экране монитора.
– Зато второй раз никто не взглянет, – парировала я.
– Ну почему вы так хотите меня изуродовать? – взмолился Феофанов.
– Потому что нельзя быть красивым таким, – буркнула я.
– А может, сделать из меня кавказца? Я смогу сыграть эту роль, – неожиданно предложил Феофанов и продекламировал с отвратительно фальшивым акцентом: – Эй, дарагой, слышыш, сколко сэйчас врэмень, вах, вах?
– Да-а, – протянула я, посмотрев на него долгим взглядом. – Вершина актерского мастерства. Знаете, что с такими кавказцами делает милиция?
– Ах да, милиция, – поник Феофанов. – Совсем позабыл об этом.
– Короче, делаем из вас старика, и баста, – твердо сказала я. – У меня уже готово пенсионное, так что нечего тут разглагольствовать, время поджимает.
Я разложила на своей кровати одежду, приобретенную за наличные у соседа с первого этажа. Сегодня в восемь утра я зашла к этому вредному старикашке и предложила сделку, от которой он не смог отказаться.
– Уж не надеетесь ли вы, Евгения Максимовна, что я надену это тряпье? – сварливо спросил Феофанов, узрев наряды доперестроечной эпохи.
– Наденете, наденете, – пообещала я и добавила: – Девяносто девять процентов стариков одеваются подобным образом. Кстати, парика для вас у меня нет, и седину придется наносить химическим способом, да и прическа у вас слишком аккуратная, будем исправлять.
– Слушайте, это уже чересчур! – Феофанов с паникой в глазах схватился за свои ухоженные волосы. – Я протестую!
– По вашей милости я ввязалась в ваши разборки с женой, готовые в любую минуту перерасти в смертоубийство, а вы еще протестуете! – Меня начинали злить капризы клиента. – Хотите расторгнуть договор и оказаться на улице?
Мое замечание здорово испугало Феофанова. Больше с его стороны я не слышала ни намека на недовольство. Превращение архитектора в пожилого мужчину заняло немногим более часа. Хорошо, что тетя Мила ушла в гости к своей подруге Марии Александровне, иначе бы она в секунду догадалась, что я надуваю ее с архитектором. Феофанов одевался, а я в это время перевоплотилась сама. Мне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы загримироваться, так как образом «серой мышки» я пользовалась часто и уже набила руку.
Одетый в оливкового цвета пожеванный матерчатый плащ с круглыми блестящими металлическими пуговицами, Феофанов крутился перед зеркалом в прихожей, ужасаясь своему виду.
– Наденьте шляпу и перчатки. И возьмите вот это, – велела я, подавая ему деревянную трость.
– Какая тяжелая! – удивился архитектор, когда трость едва не выскользнула у него из рук.
– Стальной сердечник можно использовать как оружие, а со стороны будет казаться, что вы настолько слабы, что еле держите свою палочку, – пояснила я. – И не забывайте горбиться, шаркать ногами и кашлять. Старайтесь меньше разговаривать. Косите под глухого, страдающего маразмом старика.
– Постараюсь, – неуверенно сказал Феофанов.
– Не надо стараться, сделайте это, – резко сказала я. – Так, еще это, – на нос архитектора были надеты очки в толстой роговой оправе. – Вы еще плохо видите.
– В общем, моральный и физический инвалид, – вздохнул мой подопечный с грустью.
Я велела ему попрактиковаться, походить с тростью, привыкнуть к одежде. Сама же двинулась на кухню собрать в дорожную сумку немного припасов. Кто знает, когда теперь удастся поесть по-человечески. В сумку я положила также гримировальный наборчик, так как понимала, что придется не раз поправлять внешность и себе, и клиенту.
