Нет счастья в капитализме. Сборник рассказов - страница 3

Через час Николай уже сидел в очереди у хирурга травматолога. Когда подошла его очередь и он зашел в кабинет, в кабинете сразу началась суета. Молоденькая медсестра дрожащей рукой бережно держала его «хозяйство», а врач обрабатывал и наложил несколько швов. Все это забинтовали, оставив маленькую дырочку для справления нужд. В больницу его не положили, и к обеду он уже сидел на лавочке, крыльца, рассказывая всем, чем заканчиваются добродетели. Через две недели повязку и швы сняли, а Николаю сказали, что на нём зажило, как на собаке. Больничный лист закрыли и выписали на работу. На работе и во дворе мужики еще долго над ним смеялись, подшучивая, «не помочь ли ему с женой в постели». Не знаю почему, но это его сильно злило, и от услуг он всегда отказывался. Когда он начал выполнять свои мужские обязанности с женой, так никто и не узнал. Зато как-то узнали, чьи это проделки. Как об этом узнал весь двор для меня, так и осталось загадкой. Расправа для меня была короткой. Если родители друга были лояльны к его шуткам, и весело посмеялись над всем происходящим, то у меня родители были другими. Отца у меня не было. Была только мать. Когда я пришел домой, то со стены была снята бельевая верёвка, сложена в несколько рядов, и надо мной была произведена экзекуция, по всем правилам средневековой инквизиции. Присаживаться на краешек стула я стал уже через три дня, а вот спать на спине не мог целый месяц. Но время всё залечило. Небольшой осадок оставался только после встреч с женой Николая. Ей постоянно хотелось треснуть мне по голове, и иначе как «идолом медноголовым» она меня не называла. Как она называла моего друга, я не знал. Но больше всех доставалось дочери Николая. Когда она выходила на улицу, взрослые парни её дразнили, спрашивая: «Её отцу яйца пришили новые, или оставили старые». Всех это сильно забавляло, но не её. Её это сильно злило. Думаю, это сильно злило бы и меня. Но, слава богу, с моим отцом такого произойти не могло. Я просто рос без отца. У моего друга отец был, но с ним то же такого случиться не могло. У него не было как у Николая живота. Да и за собаками по утрам по колодцам он никогда не лазил.

ПЕРВЫЙ ВРАЧЕБНЫЙ ОПЫТ

У каждого свой путь в постижении рабочей специальности. Он может быть легким или тяжелым, неприметным или запоминающимся. Свой был и у меня. В то лето экзамены в институт я провалил, и нужно было срочно устраиваться на работу. Я был несовершеннолетний, и на работу меня никуда не брали. Единственно куда меня охотно взяли – это санитаром в псих. диспансер. Работа по 12 часов в две смены. Надбавки за вредность, лишние часы давали мне неплохие деньги. Работалось легко. Коллектив был дружный, и я быстро стал его частью. После дневной смены я приходил домой к ужину, и у меня оставалось ещё уйма времени до следующей смены. В это время по телевизору шли незабываемые матчи по хоккею наших с Канадой. Телевизоры тогда были не во всех семьях, а у нас он был. Купили мы его недавно. Каждый вечер на просмотр матчей к нам набивалась полная квартира соседей маминых подружек. Кроме меня мужчин не было. Я не мог понять, если женщины смотрят хоккей и так бурно всё это обсуждают, то, где же мужчины? Оказалось, мужчины то же смотрели и бурно обсуждали все матчи, но в других местах и других компаниях. Соседки собирались задолго до матча, пили чай и много курили. К началу матча обычно страсти накалялись до крика, а в комнате стоял сизый туман дыма. В тот вечер я пришел с работы пораньше, переоделся, быстро поел и пошел смотреть матч. Вхожу в комнату – все те же лица, и среди них Шура – стройная фигура. Так её в шутку звали все. Вечно пьяная, нигде не работающая она, казалось, состояла из одной кожи и костей. Неприятный, визгливый голос и постоянное недовольство. Увидев меня, она сразу на меня набросилась: «Грёбаный доктор! У меня весь день живот болит, а ты даже помочь не хочешь». Доктором я тогда ещё не был, а был палатным санитаром в психушке. Что ж лечить, так лечить. Вызов был принят. Ушел в свою комнату и в аптечке нашел пожелтевшую, развалившуюся от времени упаковку пургена. Шесть таблеток размял в порошок, скрутил в пакетик и отнес ей. Сказал, что это новое лекарство от желудка, и я только сегодня принес его с работы. Сколько гадостей я от неё выслушал пока она этот, порошок выпила. Но, всё- таки она его выпила. Начался хоккей, и она на удивление весь матч просидела, не вымолвив ни одного слова, чем сильно всех озадачила. А больше всех меня. Я с ужасом сидел и ждал, когда она начнет бегать в туалет. Но она не начала. Матч закончился, наши победили, и все разошлись по домам. А я пошел спать. Рано утром я ушел на работу. Самое интересное началось вечером, когда я пришел с работы. Не успел я ступить на порог, как на меня чуть не с кулаками набросилась мать: « – Ты за что изверг Шуру погубил? Её сейчас в больнице откачивают».