– Что?
– Ты плачешь. Это из-за меня, что ли?
– Нет, что ты. – Улыбнулась я, вытирая слезы. – Просто соринка в глаз попала. Не обращай внимания. Уже вымыло.
– Ну, если вымыло, то ладно. – Кивнул он. – Ты не думай. У нас хорошо воду берут. Мама самый вкусный сироп делает. К тому же я маленький. Мне много еды не надо.
– Да ты, дружочек, оптимист.
– Что значит, оптимист?
– Это человек, который никогда не унывает. И даже в плохом видит хорошее.
– Посмотри на меня. У меня нет имени. У меня никогда не будет жены и детей.
Ни я, ни мои родители никогда не возродимся. У меня только одна жизнь. И глупо проводить единственную жизнь в слезах. Ведь, правда?
– Да ты философ.
– Кто?
– Ну, это такой человек, который точно знает, для чего ему дана жизнь. И как это использовать.
– Да. Я философ. – Подтвердил маленький человечек. – Правильно повторив незнакомое слово.
– А знаешь, у нас на рынке недавно такое случилось.
Он рассказал мне забавную историю про управителя рынка и одну из торговок. Их частые перепалки собирали много зрителей. Люди передавали, потом друг другу, кто из них, кому, что сказал. Старались при пересказе ничего не упустить. Вот и сейчас маленький горбун, в лицах, со всеми интонациями, передавал мне последние известия с «фронта». Получалось, действительно, забавно.
Так, смеясь, мы и вошли во двор Центра. Там никого не было, но это меня не очень смутило. Сейчас появятся. И точно, не прошло и пяти секунд, как из-за угла выскочил Красавчик. Улыбка до ушей, запыхался весь.
– Неужели Звезда осветила наш дом? – возвестил он. – Какая нужда привела тебя к нам, Дивная? Каким твоим бедам мы обязаны удовольствию видеть тебя?
Он взял мою ладонь и поднёс её к своему лицу. Опустил вниз, не отпуская. То, что это их фирменный жест приветствия, я уже поняла. Вот только суть этого жеста была мне непонятна.
– Не бедам, не надейтесь. – Улыбнулась я. – Я по делу. Мне ткань нужна. Много.
– Какая именно и сколько?
– Очень много. А какая…? Это посмотреть надо, какая у вас вообще есть. Я не видела здесь то, что мне надо, но папа сказал, что её можно сделать. Если мы с ним правильно друг друга поняли. – Я заглянула в глаза Красавчику.
– Разумеется. Любая твоя фантазия.
Значит, любая? Ну-ну. Я думаю, ты бы так не говорил, если бы знал, что я могу «нафантазировать».
– Ну, что-ж. Веди меня, прелестный проводник, сквозь лабиринты суетных желаний. – Продекламировала я невесть откуда взявшиеся строки. Даже сама не ожидала.
Он не ожидал ещё больше, потому что резко, до боли, сжал мою руку и так посмотрел на меня, что я вздрогнула.
– Что случилось?
– Нет, нет. Ничего. – Он приобнял меня за талию и слегка прижал к себе. Да что он себе позволяет? Я попыталась отодвинуть его от себя, но не тут-то было. Это всё равно, что дерево двигать. Растущее.
– Продолжай. – Сказал он, глядя мне в глаза с таким вниманием, будто я должна была зачитать завещание его, страшно богатой, тётушки.
– Чего продолжать? – Не поняла я.
– Это ведь стихи? Продолжай.
– Да никакие это не стихи. Так, ляпнула, не подумав. – Начала отбрыкиваться я.
– Это правда?
– Я тебе когда-нибудь врала? – Возмутилась я.
– До сих пор, ни разу. – Улыбнулся Красавчик.
На этот раз мы не вошли в большое здание, а обогнули его и двинулись вглубь огромнейшего двора. Справа и слева тянулись два огромных ангара с полукруглыми крышами. И много, много дверей.
А что у вас тут?
