Неудержимолость - страница 7
tabula rasa, умоляя – «пиши во мне»,
а мне интересно, что в западных новостях
брешут о девальвации и войне,
табачных акцизах, космических скоростях,
и в сердце моем, как у мертвеца в гостях,
очень давно уже никого и нет.
Есть бесперебойный офисный Интернет,
глаза болят от экрана. Но не грустят.
Ты стала девочкой-золото, девочкой-синь.
Мне полюбился каменный мой мешок.
Он держит удары, он придает мне сил.
Не пропускает взглядов электрошок.
Не обезобразил, только преобразил.
Мне в нем тепло, комфортно и хорошо.
Удобно тебе в мягкой шкуре, что я носил?
Где ты была, когда я к тебе пришел?
«На то, чтобы увидеться со всеми…»
На то, чтобы увидеться со всеми,
нам не хватает времени и сил.
У каждого из нас работы, семьи,
как раньше, мы уже не затусим.
Страшимся смерти меньше, чем дедлайна,
и входим с ритмом века в резонанс!
Ах, где же многорукий богдалайна[4],
когда бы он все выполнил за нас?
Ночь впереди воистину большая:
перевести, отправить, сдать, добить!
Я занята, но это не мешает
мне каждого и помнить, и любить.
И думать где-нибудь на перекуре
о вас, раскиданных по городам;
о истинно большой литературе,
что я из вас когда-нибудь создам,
о каждом, сохранившемся в контактах,
о каждом, близком сердцу и душе,
кому ответить на простое «как ты»
не успеваю столько лет уже.
На то, чтобы увидеться со всеми,
в каком-то замечательном году
я разменяю будни на веселье
и время обязательно найду!
– А помнишь, да? – Конечно же, я помню!
– А помнишь те веселые года?
И каждый будет каждым снова понят
быть может, даже лучше, чем тогда.
Машина времени
Я шла и голосовала машинам времени,
вдруг какая-то возьмет да и подберёт?
Одна остановилась, и вот уже все быстрей меня
несло в мое же прошлое,
но вперёд.
Приехала к старому дому, летом, полет нормальный.
Только сначала перед глазами все кренилось курсивом —
прохожие, окна домов, в своем я увидела маму,
она была как-то по-особенному
красива.
Я вернулась во время, когда еще в школу и не ходила,
а толк из меня не вышел на затяжной,
в несколько лет, перекур.
Тогда я любила, кажется, мультики про лопоухого
и крокодила,
а не словесный паркур.
Какая удача, мой возлюбленный шел навстречу.
С магаза, типа.
Да, мы жили в одном доме, девятый этаж,
девятый дантовский круг.
Я стрельнула у него сигарету и, пока он вытаскивал
Zippo,
сказала ему, что хочу сыграть с ним
в одну игру.
Что через пятнадцать лет я за ним приду, мол,
и буду метить на безымянный – так, чтоб сразу.
Он сказал, что он сам бы лучше и не придумал,
как в новом рассказе закончить
фразу.
Мы разговорились; скурили на пару полпачки кряду,
он уже намекал, что на чай пригласить был бы рад, но
хоть мое сердце драли на флаги котята,
была пора возвращаться
обратно.
Уже в своем времени я обратилась к нему
по имени-отчеству:
«Извините, пятнадцать лет назад похожая на меня
не бросила Вам в лицо несмешным пророчеством?»
Он нахмурился, видимо, подумал,
«что за фигня»,
И рассмеялся: «с первым апреля, таких вот шуток
мне еще не рассказывали;
откуда такие мысли, скажите на милость?»
Я не хочу верить, что этот временной промежуток
преодолела в кровати;
мне всё приснилось.
«Не давай мне, Господи, рыбу…»
Не давай мне, Господи, рыбу.
И удочку не давай.
Дай поворочать глыбы,
Даже если дышу едва.
Дай мне собственный выбор,
а лучше два.
Дай по пути мне всяких.
По сердцу и по уму.
Где-нибудь на десятом
одиннадцатого пойму.
Дай мне быть непредвзятой
и предвзятой кому.
Дай мне бессмертья в близких
Похожие книги
Имя Стефании Даниловой (Стэф) – это, безусловно, бренд. Бренд, который не стыдно носить в памяти. Следующая за «Веснадцать» восьмая книга «Неудержимолость» – трансформация автора из эпатажной «анфан террибль» в человека-беспредел, не имеющего возраста. Пожалуй, нет того, чего бы Стэф не могла превратить в текст, если бы действительно захотела.После прочтения «Неудержимолости» не покидает ощущение, что вы попали в дом человека, которого знаете веч
Эта книга – об искусстве любить Россию и принимать её любовь. О том, как слова «широка страна моя родная» приобретают объём, когда жмёшь ветвь и карельской сосне, и сочинской пальме, словно руки друзьям. Махачкалинские облака-аксакалы, тверской жасмин у Дома Поэзии, аршинцевские заброшенные пляжи, выборгские поющие ангелы на крышах, оренбургские факелы газоперерабатывающего завода – то ли герои книги, то ли её соавторы. Истории, которые захотели
Эта книга – об искусстве любить Россию и принимать её любовь. О том, как слова «широка страна моя родная» приобретают объём, когда жмёшь ветвь и карельской сосне, и сочинской пальме, словно руки друзьям. Махачкалинские облака-аксакалы, тверской жасмин у Дома Поэзии, аршинцевские заброшенные пляжи, выборгские поющие ангелы на крышах, оренбургские факелы газоперерабатывающего завода – то ли герои книги, то ли её соавторы. Истории, которые захотели
Поэт Стефания Данилова родилась 16 августа 1994 года в Петербурге, и безоговорочно влюблена в этот город. Амбидекстр, вундеркинд, полиглот, создавшая в три года первое взрослое стихотворение. К двадцати годам выпущено шесть книг самиздатом, а книга, которую вы держите в руках – седьмая, наконец-то «всамделишная», «недетская». «Веснадцать» – это не точка, но запятая отсчета в современной русской литературе. На вопросы о том, откуда берутся стихи,
Сборник юмористических и сатирических четверостиший, написанный членом союза писателей России с 2017 года. Автор 33 года отдал службе в армии, награждён боевым орденом и медалями, да и после службы работал, работает он и сейчас. И одновременно пишет стихи. Вот эти-то стихи и представлены на ваш суд. Кто-то скажет: это уже было! Игорь Губерман пишет в этом жанре, уже давно, и успешно пишет. Да, это так, и Владимир считает Губермана своим литератур
Лирические стихи, написанные автором с 2001 года по 2002, это период вдохновения и публикации стихов на литературных сайтах, в поэтических сборниках, участие в ЛИТО.
Сборник стихов. Начало СВО, гражданская лирика, философская лирика, религиозная лирика, любовная лирика. Поэма "Победители" в память деда старшего лейтенанта Черепанова Корнила Елизаровича, ветерана ВОВ, участников СВО.
Лучшая муза всей моей жизни, которой я написал за 10 лет 250 стихов.Бесконечно благодарен Богу за встречу с ней и вдохновение, а мышке – за хорошее отношение!
Читая книгу, вы столкнетесь с целым спектром чувств, которые автор, как тонкий психолог, с мастерством сумел передать: и дружбу, и любовь, и ненависть, и превращение одного чувства в другое. Книга очень лирична, и несмотря на кажущуюся простоту, оставляет приятное «послевкусие», побуждая поразмышлять над отношениями между людьми, поспорить или согласиться с автором.
"Театр абсурдных теней" – первый роман Ильи Евгеньевича Беляева. Произведение написано им меньше чем за год. Это психологический роман с элементами детектива. Роман, в котором автор внедряется в сознание главного героя. Повествование идёт не в хронологическом порядке, но это никак не мешает читателю, а наоборот только лучше даёт составить портрет центрального персонажа. Кто он? Читателю это неизвестно, но постепенно погружаясь в его мир он сможет