Неудержимолость - страница 6
исключительно над тобою
эти парни прекрасно обходятся без косплея
им хватает вот этих лиц, что у них с рожденья
твои волосы и лицо станут чуть-чуть белее
ты не можешь стряхнуть и пепел, не говоря уж о наважденьи
ты ощущаешь себя как после самой дурацкой пьянки
посвященной твоей же тризне
в их руках – не тыквенные горлянки
а твои же лица в разный период жизни
и глаза так нестерпимо горят у каждой
у тебя давно не бывает такого взгляда
ты идешь вслед за ними в черную реку дважды
но не получается ни утопиться, ни выпить яда
протагонисты фото в старых твоих альбомах
но просить их уйти – как просить у дождя и снега
ты их знаешь всех
поименно и полюбовно
лиахи́м, римида́лв, миска́м, йалоки́н, йине́гве
утром первого тебя нет ни в комнате, ни в столице
ты пропала, как выдранный лист из книги
говорят, на снегу у дома виднелись лица
навсегда застывшие в крике
Всеми сразу
И живут. Создают семьи.
И работают. Ярко светят.
Я настолько хочу быть всеми.
Всеми сразу. Знать всё на свете.
От IT до кулинарии.
От гипотез до самых фактов.
Почему маляр с малярией
так похожи – узнать бы
как-то.
Я же знаю лишь
своё
имя.
И с десяток друзей-знакомых.
Расскажи, как мне быть
сними,
если вдруг
разбужу звонком их.
Я о них ничего не знаю.
Как живут.
Чем они
дышат.
Я хочу быть им, как родная.
На ладони
листком
ближе.
Диссертации пишут. Сказки.
Строят планы. Дома. Усадьбы.
Я поверхностней водной ряски.
Глубиной океанской стать бы.
Знать, как строятся теплотрассы.
Отчего зерновые спеют.
Мне так хочется– всеми
сразу.
А собой– я еще успею?
«На чужой стороне…»
На чужой стороне
переписанный будучи набело,
вспомнишь ли обо мне
словно об исключеньи из правила?
Лучше помни мороз
и ладонь, что в карман твой я кутала
пару метаморфоз
превращающих Южное Бутово
в сине-бежевый юг
ну и толку, что в инее градусник
как играли в шесть рук
Богородицу Дево не радуйся
как был дым без огня
и без слов начиналась Поэзия
как любила меня
ночь, что нас в той квартире повесила
фо-то-гра-фи-я-ми
на олдскульном осеннем балкончике
Там мы были людьми
До конца, до волос самых кончиков
Вспомню ли о тебе
Как ты вправду держал меня за руку
Не пойду на обед
Со своим недоеденным завтраком.
На родной стороне
переписанный будучи начерно
Каждый текст о весне
для тебя, что бы это ни значило
Сверхновый год
Смотри, как местные бродят парами, бредят барами,
как в пьяных танцах их все присутствует, кроме танца.
Они, рождённые суперменами, суперстарами —
не отличают салон такси от реанимации.
Они не знают, как было бы круто старыми
в совместно нажитой четырёхкомнатной обниматься.
Они до старости не дотянут в амфетаминовом
и алкогольном своем пожарище без огня.
А мы идем с тобой через поле в цветах карминовых,
печали прежние в них роняя и хороня.
А ты все думаешь почему-то, что поле – минное.
А ты все смотришь куда угодно, чтоб не в меня.
Не надо строить мне зиккуратов, дарить каратов,
мне хватит текста, что между нами произойдёт.
Предсмертным боем живого сердца под бой курантов
я так мечтаю с тобою встретить Сверхновый год.
«Где ты была, когда я тебя нашёл?..»
Где ты была, когда я тебя нашёл?
Где был твой свет, неистовый и живой,
синь твоих глаз, волос золотистый шёлк?
Когда я тебе говорил – «Вот он, я, я – твой»
каждый листок на дереве, что был жёлт,
смущённо краснел, желая побыть тобой.
Ты была камнем. И камень тот был тяжёл.
А я смотрел, смотрел на тебя, как слепой —
ни в чем тебя не винительным падежом.
И вот, ты появляешься жизнь спустя,
Похожие книги
Имя Стефании Даниловой (Стэф) – это, безусловно, бренд. Бренд, который не стыдно носить в памяти. Следующая за «Веснадцать» восьмая книга «Неудержимолость» – трансформация автора из эпатажной «анфан террибль» в человека-беспредел, не имеющего возраста. Пожалуй, нет того, чего бы Стэф не могла превратить в текст, если бы действительно захотела.После прочтения «Неудержимолости» не покидает ощущение, что вы попали в дом человека, которого знаете веч
Эта книга – об искусстве любить Россию и принимать её любовь. О том, как слова «широка страна моя родная» приобретают объём, когда жмёшь ветвь и карельской сосне, и сочинской пальме, словно руки друзьям. Махачкалинские облака-аксакалы, тверской жасмин у Дома Поэзии, аршинцевские заброшенные пляжи, выборгские поющие ангелы на крышах, оренбургские факелы газоперерабатывающего завода – то ли герои книги, то ли её соавторы. Истории, которые захотели
Эта книга – об искусстве любить Россию и принимать её любовь. О том, как слова «широка страна моя родная» приобретают объём, когда жмёшь ветвь и карельской сосне, и сочинской пальме, словно руки друзьям. Махачкалинские облака-аксакалы, тверской жасмин у Дома Поэзии, аршинцевские заброшенные пляжи, выборгские поющие ангелы на крышах, оренбургские факелы газоперерабатывающего завода – то ли герои книги, то ли её соавторы. Истории, которые захотели
Поэт Стефания Данилова родилась 16 августа 1994 года в Петербурге, и безоговорочно влюблена в этот город. Амбидекстр, вундеркинд, полиглот, создавшая в три года первое взрослое стихотворение. К двадцати годам выпущено шесть книг самиздатом, а книга, которую вы держите в руках – седьмая, наконец-то «всамделишная», «недетская». «Веснадцать» – это не точка, но запятая отсчета в современной русской литературе. На вопросы о том, откуда берутся стихи,
Сборник юмористических и сатирических четверостиший, написанный членом союза писателей России с 2017 года. Автор 33 года отдал службе в армии, награждён боевым орденом и медалями, да и после службы работал, работает он и сейчас. И одновременно пишет стихи. Вот эти-то стихи и представлены на ваш суд. Кто-то скажет: это уже было! Игорь Губерман пишет в этом жанре, уже давно, и успешно пишет. Да, это так, и Владимир считает Губермана своим литератур
Лирические стихи, написанные автором с 2001 года по 2002, это период вдохновения и публикации стихов на литературных сайтах, в поэтических сборниках, участие в ЛИТО.
Сборник стихов. Начало СВО, гражданская лирика, философская лирика, религиозная лирика, любовная лирика. Поэма "Победители" в память деда старшего лейтенанта Черепанова Корнила Елизаровича, ветерана ВОВ, участников СВО.
Лучшая муза всей моей жизни, которой я написал за 10 лет 250 стихов.Бесконечно благодарен Богу за встречу с ней и вдохновение, а мышке – за хорошее отношение!
Читая книгу, вы столкнетесь с целым спектром чувств, которые автор, как тонкий психолог, с мастерством сумел передать: и дружбу, и любовь, и ненависть, и превращение одного чувства в другое. Книга очень лирична, и несмотря на кажущуюся простоту, оставляет приятное «послевкусие», побуждая поразмышлять над отношениями между людьми, поспорить или согласиться с автором.
"Театр абсурдных теней" – первый роман Ильи Евгеньевича Беляева. Произведение написано им меньше чем за год. Это психологический роман с элементами детектива. Роман, в котором автор внедряется в сознание главного героя. Повествование идёт не в хронологическом порядке, но это никак не мешает читателю, а наоборот только лучше даёт составить портрет центрального персонажа. Кто он? Читателю это неизвестно, но постепенно погружаясь в его мир он сможет