Читать онлайн Алексей Аимин - Неугодные люди. За чертой отчуждения

© Алексей Аимин, 2021

ISBN 978-5-0053-4276-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Говоря о зверской несправедливости – остановись – звери такими жестокими не бывают!

Чувство несправедливости знакомо всем. Каждый хоть раз в жизни его чувствовал. Кто-то в раннем детстве, кто-то в юности.

В детстве чаще из-за недопонимания взрослых и неспособности объяснить им свое поведение.

В юности из-за отвергнутой дружбы или любви. Эти чувства со временем проходят (время лечит), хотя у некоторых людей обида может сохраняться на всю жизнь.

В этой книге речь пойдет не о личном отторжении, а об общественном. О неприятии личности или группы людей, выделившейся из общей массы.

Быть отвергнутым одним человеком или небольшим коллективом – это одно, а вот если всеми или большинством – совсем другое. Появляется неприятное ощущение – чужой, отвергнутый всеми!

Стадное чувство имеет глубокие корни. Первобытно общинный строй существовал десятки тысячелетий и этот ген очень устойчив. Совместное проживание требовало определенных правил выживания. Точно так же как у муравьев, пчел или стадных животных.

Непременное правило: в стаде должны все быть одинаковыми. Простейший наглядный пример – альбиносам выжить всегда труднее. Не случайно не приспособленных к жизни людей называли «белыми воронами» а сейчас «ботаниками». Такие особи всегда стремились к уединению.

Их не любили, сторонились, а порой изгоняли.

Как-то прочел умную мысль с которой полностью соглашусь:

Так уж получилось, что такими людьми мне не раз приходилось встречаться. После разговоров по душам о несправедливости  их чувства и мысли отразились в моем посвящении им:

ИЗГОЙ

Тема людей отвергнутых обществом не нова. О них писали как наши, так и зарубежные классики. Виктор Гюго в своем романе «Отверженные» определил их основную причину их внутренней неустроенности:

Если совсем уже просто – жить по совести. Быть самим собой отваживаются немногие – единицы. Они становятся укором окружающим и этим становятся неугодными. Это люди не стадные – личности, ставящие общественные интересы выше личных.

Согласитесь – это парадокс!

Довольно часто собственным примером ведут людей к лучшей жизни, жертвуя своим благополучием и даже жизнью. Примером самопожертвования был и остается Иисус Христос.

Хочу рассказать о таких личностях – древних изгоях: – отшельниках и бродягах,

– вольнодумцах и бунтарях.

– революционерах и моих современниках – диссидентах.

Исторические очерки покажут взаимоотношение таких личностей и общества уже в древние времена. Биографические о более близкой нам истории бурного ХХ века.

В них можно будет найти много примеров, дающих ответы на многие вопросы и сегодняшней жизни.

На самом деле материал для этой книги копился несколько десятилетий. Именно с того времени когда стал «прозревать», протирая замыленные глаза.

В СССР тогда полным ходом шла перестройка. Я работал инженером на передовом заводе, а рядом оказались «изгои» советских времен – диссиденты. Хотя и я тоже числился вольнодумцем местного пошиба. Это нас и сблизило.

Перебирая свои бумаги наткнулся на стихи из прошлого века. Уже в самых ранних, кухонных прибаутках конца 80-х нашел тот переломный момент расхождения личных приоритетов с бывшими друзьями-товарищами:

Чем дальше в стране перестраивались, тем чаще ощущал себя одураченным, а заодно беспомощным.

Однако время вспять не повернуть и в прошлого исправить невозможно. Понимал, что время потеряно и учили нас не тому и воспитывали не так:

Жизненного опыта еще было маловато, а вот вольнодумства и наглости в достатке. К тому же гласность объявили. Писал о том, что видел и насколько ума хватало.

Поначалу шли наблюдения:

Потом пришло осмысление и определенные выводы:

Писал это в запале о директоре-самодуре своего предприятия. Но первые ценители уважительно смотрели и говорили:

– Эка ты замахнулся! – имея в виду руководителей страны.

.

Обещаниям верили и одобряли

Фактически это была не власть народа, а власть от имени народа. Власть захваченная в 1917 году путем переворота. с невыполненными обещаниями:

На тот момент с руководством страны у нас действительно были проблемы. Это были личности но не того масштаба, а скорее даже и не личности. Народ, воспитанный на непререкаемых авторитетах вождей, постепенно начинал прозревать.

И я был в первых рядах – занялся самообразованием. Но полного осмысления очередного исторического зигзага еще не было. Были лишь ощущения жизни в каком-то дурдоме, а мысли и чувства рождались на эмоциях. Писал без какого-либо философского подтекста. Однако много позже этот подтекст проявлялся все больше:

Покрашу волосы и прочие места

В любимый цвет, – какой, еще не знаю.

И сяду на скамейку у куста

Неважно, возле дома иль сарая.

Послушаю я трели соловьев,

Без разницы там курских, иль тамбовских

Хотя в Тамбове больше про волков

Товарищи пошучивают плоско.

У нас в стране стреляйся иль давись,

Без разницы – считай одно и то же.

А высунешься, глянешь сверху вниз —

И не с лицом уже, а с грязной рожей.

И вправду, ну чего тут уточнять,

Такие мелочи – мужик ты или баба

У нас есть Дума, ей все и решать

В разрезе всероссийского масштаба.

Нас тогда строили с раннего детства. Прогулки за ручку и номерные горшки в детском саду. Октябрята со значками и пионеры в красных галстуках.

Атрибуты прошлого

Вроде все по-честному. Собирали в организации, учили быть открытыми и соблюдать данные обещания под клятву: «Честное пионерское!». А позже «Честное комсомольское!». А самым значимым было  «Честное партийное!».

Все верили в светлое будущее под бодрый припев из песни:

После победы, казалось уже ничто нам не сможет помешать. Целина, космос, Братск…

Обещания давались каждому поколению:

– В 60-х обещали, что в 1980 году мы построим коммунизм.

– В 80-х, что в 2000 году всем будет по отдельной квартире.

Вскоре его идейные вдохновители обюрократились, и идею равноправия и свободы извратили в убогий социализм. Чиновники с номенклатурной разбивкой по обкомам, горкомам и райкомам. Сделали всех, кроме самих себя, равно бедными. Они же одевались в спец-ателье, получали спец-пайки и ездили на спец-транспорте.

А народу и парады и демонстрации.

Возвращение чувства стадности включало коллективную ответственность. Общественные нагрузки распределяли профсоюзные и партийные организации. Апогеем охвата стало общество борьбы за трезвость – борьба народа с самим народом. А мы ведь и так уже были многочленами:

Так наступало и мое и общее прозрение.

Желание Советской власти остановиться на достигнутом привело к переменам в конце XX века не уступавшим событиям его начала. Нашей дурости и изначального энтузиазма хватило на три поколения. Новая история, которую писали большевики а затем коммунисты, абсолютно игнорировала древнюю и не признавала предыдущую.

А зря!