Неуловимая подача - страница 35

Комбинезон на ней другой, на этот раз – мешковатый и длинный, закрывающий бедра, о которых я так часто мечтаю.

– Он легкий.

– Знаешь, кто еще носит комбинезончики? – Я показываю на радионяню в руке, где виден спящий Макс.

– Заткнись, – посмеивается она.

– Серьезно, мне кажется, что, когда тебе нужно его снять, он становится изрядной занозой в заднице.

– Так ты подумываешь о том, чтобы снять его с меня?

– Нет…

– По крайней мере, для начала впусти меня внутрь, папочка-бейсболист. На нас люди смотрят.

Продолжая подпирать плечом стойку крыльца, я не могу сдержать появляющуюся на моих губах легкую улыбку. Я благодарен за то, что она продолжает подшучивать надо мной после того, что произошло тем вечером.

Миллер поднимается по ведущим на крыльцо ступенькам, обходит меня и направляется к входной двери, но я мягко хватаю ее за запястье, чтобы остановить, и тяну назад, пока ее грудь не упирается в мою.

Мой тон – низкий и искренний.

– Прости. За тот вечер.

Ее взгляд всего лишь на долю секунды опускается к моим губам, но я улавливаю его. Особенно я замечаю, как она облизывает свои губы, посмотрев на мои.

– И?..

– И спасибо, что вернулась. Я ценю то, что ты делаешь для нас. Для меня…

– И?..

– И… Максу с тобой хорошо.

– И?..

Какого черта?

– И… Я не знаю, что еще ты хочешь от меня услышать, но я прошу прощения за то, что чрезмерно его опекаю. Просто он – все, что у меня есть.

Миллер опускает напряженные плечи.

– Помнишь, как ты схватил меня за грудь?

– Так. – Обойдя ее, я берусь за дверную ручку, чтобы впустить Миллер внутрь. – Вот и поговорили.

Она кладет свою руку на мою, останавливая меня, и ее тон становится серьезным.

– Это твой единственный промах, Родез. Отнесись ко мне так, будто мое присутствие снова омрачает твое лето, – и я выйду за эту дверь и никогда не вернусь.

На моих губах появляется легкая улыбка.

– Есть, мэм.

– Не улыбайся. Ты слишком старый, чтобы улыбаться. У тебя наверняка появятся морщины, если улыбнешься еще хоть раз.

Я только качаю головой, и ее улыбка становится шире, когда я открываю перед ней дверь своего дома.

Она заходит первой, а я, стоя сзади, наблюдаю, как она впервые осматривает мое жилище. Я купил этот дом несколько месяцев назад, так что по углам все еще стоят какие-то коробки, но в целом мы переехали. Дом приличных размеров. Идеально подходит для нас с Максом. Я не уверен, что Чикаго станет для нас местом постоянного проживания, но мне нравится идея выбрать место и пустить корни. Особенно теперь, когда у меня есть сын. Когда только он подрастет и пойдет в школу, я не планирую его перевозить.

Боже, эта мысль угнетает. Ему всего пятнадцать месяцев, а я уже чувствую, что теряю слишком много времени. Что я буду делать, когда он станет слишком взрослым, чтобы путешествовать с командой? Когда он пойдет в школу? Оставить его в Чикаго, пока я буду ездить по работе, и нанять кого-нибудь для его воспитания?

Я хочу быть вовлеченным. Хочу быть хорошим отцом. Мне хочется, чтобы семья окружала его безусловной любовью. Последнее, чего я хочу, – это чтобы он в слишком юном возрасте чувствовал груз слишком большой ответственности, как довелось почувствовать мне.

Я хотел бы, чтобы его жизнь была легкой. По крайней мере, в разумных пределах. Я мечтаю о том, чтобы он научился усердно работать и зарабатывать на жизнь. Но есть и более важные вещи, например, найти способ добраться до школы, когда живешь на другом конце города, выяснить, где ты будешь есть в следующий раз, или подделать подпись отца на документах, потому что ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, что вы с младшим братом живете одни. Да, мой ребенок никогда не узнает, каково это.