– Вы можете сделать себе искусственные, чтобы они расширялись и сжимались, как настоящие. Так вам будет легче.
– Как мое сердце?
– У вас настоящее сердце.
– Рядом с настоящим сердцем не может быть искусственных легких. Мне кажется, я давно должна забыть, как дышать ими… только это не так-то просто сделать. – Нэнсис помедлила немного, помяв упругие силикоберовые губы. – Я сделала много плохого, Найман. Поэтому и спрашиваю, где мое равновесие? Где та черта, за которой я теряю право на рай?
– Если честно, я думал, что вы уже давно от него отказались.
Он был настолько же жесток, насколько и правдив. Однако Найману, как и всем, было свойственно ошибаться. Нэнсис не отказывалась от рая, она лишь ходила вдоль черты и боялась свалиться не в ту сторону. Кровавые реки имели бурные потоки, они с легкостью подтолкнут ее.
Эти слова она ему тоже простила.
Найман просеменил к дивану, на котором свернулось тело Нэнсис, взял небольшую подставку под ноги и вернулся к столику. Кряхтя, он забрался на нее, чтобы увеличить свой рост. Так его руки могли дотянуться до маленьких кнопочек на подставке для головы. После того, как Найман раздробил кости в руках и вытянул их с огромной болью, они стали длиннее, но недостаточно.
– Я снижу нейронною проводимость, чтобы вы могли заснуть.
– Ты всегда был предельно честен, Найман, – Нэнсис никогда не расстраивалась, когда он говорил то, что думал. Так она вовремя избавлялась от иллюзий. – Думаешь, я пытаюсь создать утопию?
– Я никогда так не думал.
– Любые наши поступки оставляют следы на судьбах других людей. Мои следы – это раны, – Нэнсис уже чувствовала знакомый холодок на затылке – предвестник тяжелого сна. Найман настраивал колыбель. – Трехмерный мир слишком твердый для всего идеального. Сплошная тюрьма испытаний, где неизбежно рождаются хищники.
– Вы хотите сделать этот мир лучше. Без хищников.
– Неправда. Так не бывает.
– Идеального мира?
– Утопия синоним неудачи.
– В раю хищников нет, только ягнята, – с улыбкой произнес Найман.
– Не знаю, не уверена… я всего лишь пытаюсь оттянуть конец, чтобы спасти как можно больше душ. Разве это так плохо?
– Наверное, совсем не плохо.
Мысли начали путаться, дым витал и щекотал кожу на голове, реальность начала плыть.
– Эльтар говорит, что они совершенны. Что их души лучше, чем человеческие.
– Я смотрел ваши записи, Эльтар так не говорил. Он говорил про сознание.
– Он сам не знает, что это такое. Эльтар может описать его свойства, а сказать, чем является сознание – нет. Это свойство глупого человека – давать определение тому, чего не понимаешь, – Нэнсис попыталась сделать вздох, но у нее снова не получилось. Запаха благовоний она не чувствовала – не хотелось перегружать мозг перед сном. – Если они действительно лучше, то что делать нам, которые хуже?
– Наверное, уступить им место.
– Думаешь, это действительно так?
– Не знаю, – честно признался Найман. Он привык, что Нэнсис часто сомневается, но только потому, чтобы упрочниться в своем мнении. Через пять минут у нее уже не останется сомнений, и она станет прежней. – Зачем заселять землю идеальными существами, если она нужна именно для того, чтобы неидеальное делать идеальным? В этом нет никакого смысла.
– Смыслы… мы только и делаем, что гоняемся за ними, – слегка улыбнулась Нэнсис, будто поймала что-то. – Можно сойти с ума, если хочешь немного прикоснуться к истине. В безумии есть какое-то очарование, не находишь?
