«Даже хорошо, что моя правая рука повреждена, – внезапно подумал Дэвид. – Это очень уважительная причина, почему я не могу ею пользоваться. Это точно. Лишь бы мне не пришлось больше стрелять».
И никакое это не везение. Больше походило на полосу странных несчастий, которые только притворялась удачей, пряча свое истинное лицо.
Где-то вдали все еще дымилась гигантская змея, подогревая раскаленным телом и без того горячий воздух пустыни, а голова ее, напротив, все замерзала и замерзала, выплевывая вверх облака морозного пара. Вокруг собралась толпа выживших, отчаянных и азартных, кто еще мог стоять на своих двоих, или хотя бы на одной ноге. Сдавалось Дэвиду, что никто не уйдет, пока не разгадают загадку, ответ на которую каждый придумывал себе сам. Дэвид даже допускал, что для слишком азартных ответ на нее будет смерть, потому что жадность людей не знала никаких границ. Игроки отказывались от помощи вместо того, чтобы первыми согласиться на госпитализацию.
Госкорпорация прислала несколько отрядов полицейских, пятнадцать машин скорой помощи и бригаду техников, вместо тех, кто сгинул внутри самого большого сосуда треугольника «Магуро». Сейчас-то они стараются, сейчас-то вокруг суета, сетования на роковой случай и убеждения в полном содействии. Дэвид не хотел даже подключать общую сеть, зная, что говорят сейчас там очень сладко. Тот кредитор тоже говорил очень сладко и обманул его на целых полмиллиона монеро, и тот торговец тоже говорил сладко, а в итоге украл свои же товары из кармана умершего дроида, да и Кубик остался без инструкции.
Сладкие речи хороши, если они правдивы, но обычно они потому и сладкие, что в них изначально задумывался подвох. Такой подвох сейчас зияет на его руке под десятью швами – от локтя и до запястья. А вокруг разбросаны куски раскаленного железа, кое-где виднелись целые островки сплавленного песка, превратившегося в стекло, к тому же везде были разбросаны трупы.
Трупов было так много, что даже приезжие спасатели не успевали их собирать, и кое-какие разлетевшиеся внутренности сильно пахли на жаре. Медики шастали за камнями, расколотыми памятниками и валунами, собирая оторванные конечности и расплавленные куски поврежденных дроидов. Огромный сосуд «Магуро» сравнялся с пустыней, возвышаясь над песком унылой каменной кочкой. На его фоне остальные два, там вдалеке, выглядели просто исполинами.
– У тебя повысилась температура тела, – прошептал тихий голосок у Дэвида на груди.
Медсестра засобиралась к другим пострадавшим, Дэвид проводил ее взглядом, отдельно – ее пухлые округлые ягодицы, которые потряхивались так забавно и приятно глазу. После ее ухода Кубик начал разговаривать.
– У меня лихорадка, потому что я получил ранение. Это совершенно нормально, – Дэвид совсем не удивился ни ране, ни поту на лбу, когда его начало трясти от жара. Это было не первое его ранение, – Мне вкололи регенерирующую сыворотку по ходу швов, и через пару часов все начнет заживать. У меня такая генетика – сначала колят, а потом сразу все затягивается, и лихорадка проходит. Иногда мне даже грустно, когда она заканчивается. Приятное ощущение, особенно ломота в теле. И больше всего нравится, когда лежишь в кровати и тебе никуда не нужно идти.
Дэвид покинул карету скорой помощи, чтобы не занимать нужное место. Есть граждане и послабее его, и которые чувствуют боль, особенно если им оторвало руку или ногу. Он даже видел, что у кого-то недоставало уха.
