Значит, полагал Комов, кто-то из старых знакомых по преступному миру опознал Гришина в городе. Далее информация попала по каким-то каналам в Заречный РОВД, и лишь затем появился запрос в служебной базе данных относительно его персоны.
Нелогичным показался запрос от сотрудника следственного комитета Полякова. Все ограбления произошли после 25 февраля и, следовательно, дела были заведены на них после этой даты, однако запрос от Полякова поступил 14 февраля, когда Гришин был ещё жив-здоров… Уголовных дел за ним никаких не числилось, а новых дел ещё не существовало в природе. Следовательно, Поляков делал запрос по собственной инициативе или по указанию других лиц, но только не по служебной необходимости.
Всё запросы лишь на первый взгляд выглядели странными, но у каждого из них наверняка имелась своя логика, которую Комову требовалось понять. И он уже предположил, что скрытые инициаторы этих двух запросов на своих уровнях иерархии никак между собой не связаны, а вот цели, интересы и осведомленность инициаторов этих запросов были ему пока не ясны.
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, – Комов произнёс известную с детства фразу и подумал: «Кто фазан?!.. Гришин?.. Его теперь нет. Тогда, наверное, я… но это, похоже, не все понимают, а точнее не все в это верят. И моя задача не совершать ошибок, разрушающих это неверие».
Комов задумался, вспоминая прошедшие дни, пытаясь найти в своих действиях хотя бы намёки на малейшие ошибки. Но по всему выходило, что таких ошибок он не совершил, и Комов немного повеселел от этого.
– Каждый охотник желает знать, где спрятана флэшка, – фраза, сказанная вслух, родилась у Комова непроизвольно. Она ему понравилась, особенно последняя её часть, и он уцепился за неё.
«Где спрятана флэшка? – повторил он про себя. – Кто-то не знает, что она существовала, а кто-то догадывается или почти уверен, что она есть… Да, она существовала, но первым, кто её прятал, был Гришин!»
Похожие мысли уже приходили Комову, но теперь, после словесного каламбура с фразой про охотника, у него вызревала легенда правдоподобной версии.
«Часы, обручальное кольцо и перстень на левой руке… На нём футболка и летний спортивный костюм. На ногах туфли из вельвета на толстой подошве из пористой резины и с застежками на липучках… – Комов вспоминал свой рапорт и выстраивал версию. – В таких башмаках Гришин запросто мог прятать флэшку с секретной информацией… А после посещения морга, супруга Гришина забирает их и элементарно, без сожаления, выбрасывает всё, кроме дорогих ей предметов… Допустим, в любой мусорный ящик на обратном пути. А найти сейчас флэшку на городской свалке или нового владельца этих башмаков в миллионном городе уже практически невозможно…»
Версия для этой истории, порядком ему надоевший, показалась Комову достаточно убедительной, и он решил на ней остановиться.
«Главное сейчас – надежно укрыть источник информации и не делать резких движений! – рассуждал он. – Необходима пауза, а время само подскажет дальнейшие шаги».
Паузу Комов решил заполнить изучением, обнаруженного в ноутбуке Гришина файла с текстами, похожими на чьи-то воспоминания, где главным героем выступал некий Евгений Зотов, по прозвищу Жека, и события разворачивались в конце 60-х годов прошлого века.
Комов скопировал файл на свой служебный компьютер и начал почитывать в минуты отдыха.
