Земли тут опасные, того и гляди – налетят злодеи и перережут горло, а имущества лишишься вместе с жизнью. Воины Салах ад-Дина, положим, сначала поинтересуются, насколько знатен путешествующий, да кто он, да откуда, а разбойникам – тем все едино. Война притягивает к себе грязных личностей, как трупы манят стервятников. Если граф нарвался на отряд вроде того, которым командует Джабир, мог и не поспеть к месту встречи. Хорошо, если сеньор не лежит в канаве, и грифы не пируют в его внутренностях. Хорошо, если его просто задержали обстоятельства.
Леди Александра зашевелилась, затихла, а потом сказала негромко:
- Ты здесь, Даниэль по прозвищу Птица?
Он усмехнулся. Ему нравилось, как она это произносила.
- Здесь, моя госпожа. Вам что-нибудь нужно? Да?
- Принеси из повозки плащ. Мне холодно.
Ночи в пустыне, и верно, нежаркие. Даниэль сходил к повозке, вернулся с двумя плащами – своим и тем, что купил для леди Александры, - и вошел в дом. Там было светло: луна бросала лучи сверху, остатки крыши ничуть не мешали небесной владычице.
- Благодарю тебя. – Укрытая двумя плащами, леди Александра казалась ворохом темноты. – Теперь я согреюсь. Из каких ты земель, скажи? Ты ведь приплыл из-за моря.
- Я жил близ Парижа, - сказал Даниэль, не желая вдаваться в подробности.
- У тебя остался кто-то на родине? Жена, дети?
- Никого не осталось. Спите, госпожа.
- А здесь? – настаивала она, и Даниэль вдруг понял звериным чутьем, что ей очень страшно, и потому она хочет говорить с ним. Обычно благородные дамы не снисходят до тех, кто ниже их по рождению, даже до спасителей. Даниэль не стал уходить за порог, отошел и устроился в оконном проеме; лунный свет лился сверху, как вода.
- Здесь у меня есть друг.
- Тот, с кем ты был в крепости? Как его зовут? Я забыла.
- Фарис. – И, предупреждая вопрос, тут же объяснил: - Это значит «рыцарь».
- Он вправду рыцарь? Или... как и ты?
Даниэль улыбнулся.
- Он вор, госпожа. А еще лихой наездник и превосходный воин. У него душа сокола и повадки лисы.
- Он твой верный друг?
- Он мне как брат. Я спас его жизнь однажды, а потом он спас мою, и хотя у нас нет друг перед другом долгов, это связывает навеки. – Даниэль положил руку на край проема; из-под пальцев посыпались мелкие сухие камешки. – Он зовет меня «саиб», что значит «верный».
- А ты как зовешь его?
- По имени. У него хорошее имя.
- Это правда, - сказала леди Александра.
После долгого молчания Даниэль осторожно и немного неловко спросил:
- А вы, госпожа? Вы тоже приплыли из-за моря.
Она тихо рассмеялась.
- Да. Я жила на севере Англии, в суровом краю. Мой род получил свои земли в ту пору, когда несколько моих предков храбро сражались рядом с Вильгельмом в битве при Гастингсе. С тех пор мы приумножили богатство. Дед участвовал в первом походе в Святую Землю и вернулся домой с сокровищами. Я с детства была обещана Гийому де Ламонтаню, бережно хранила его портрет и собиралась отплыть в Палестину, когда будущий супруг призовет меня. Это случилось три... четыре года назад. Я прибыла сюда и была обвенчана с ним в Иерусалиме.
- Он франк, а вы выросли в Англии.
- Его дед сражался вместе с моим дедом. Эти узы крепки. Семья Гийома осталась в Палестине, получив земли после первого похода.
Даниэль ничего не сказал на это. Ему показалось, что он увидел движение в долине – но нет, это всего лишь летели тени от облаков.
- Вы высокородная госпожа, - произнес Даниэль, наконец, - и всегда останетесь ею.
