Рык тут же умолк. Все трое поднялись по лестнице и очутились в начале небольшого коридора, по обе стороны которого располагались несколько дверей. Бедокуровна зашла в первую попавшуюся.
– Любуйтесь! – торжественно сказала она.
Лапочкины оказались в комнате, окна которой были заставлены цветущими фиалками всевозможных мастей.
– А это кулебяка – червячка заморить, – старуха сунула Максиму в руки поднос. – Спокойной ночи! И по дому не шастайте – мало ли, какие тролли под ногами слоняются.
Произнеся эти загадочные слова, она вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. А потом резко вернулась и добавила:
– Увидите суп – ловите! Удрал всё-таки, щавелева его душонка!
Бедокуровна вновь хлопнула дверью и затопала галошами вниз по лестнице.
Максим так и остался стоять с подносом в руках. Запах цветущих фиалок смешался с ароматом горячего пирога. В тощем животе у Максима заурчало. Он уже прикинул, как бы вытащить ложку, которая всегда лежала у него в кармане на случай таких вот внезапных бабушкиных кулебяк. Но тут вмешалась Оля.
– Только не вздумай её есть! Ещё неизвестно, какая бяка с тобой после этого может случиться! – сердито сказала сестра.
Она бы и дальше отчитывала брата, если бы дверь вдруг тихонько не скрипнула. Лапочкины застыли и уставились на неё во все глаза. В приоткрытую створку просочилось маленькое зелёное существо. Оно было с острыми ушами, торчащими сквозь пышные кудри, ярко-розовыми ногтями и в платье в цветочек.
От увиденного Олины рыжие косички на голове встали колом, будто их током ударили. У Максима спёрло дыхание, запотели очки, а большущий поднос с грохотом вывалился из рук.
– Котятки! – пропищало существо, уставившись на Лапочкиных.
Не было сомнений, перед Олей с Максимом стояла их нежно любимая Аллочка. И она была самым настоящим троллем.
Глава 4. Выдающийся полиглот. И ещё один
– Вы что, кулебяку съели?! – вдруг выпалил Максим, пока молоко растекалось по его ботинкам.
– Я с самого утра ничего не ела! – грустно пропищала Аллочка.
«Это хорошо», – подумала Оля, вспомнив бабушкины фиолетовые щи, а вслух произнесла:
– Что с вами случилось?!
Фиалками их трепетно любимая няня пахла по-прежнему, но на этом, пожалуй, все её внешние достоинства заканчивались. Даже от аккуратненького носа ничего не осталось – вместо него какая-то недозревшая зелёная картошка посреди лица. Впервые Оля подумала, что её вздёрнутый банано-нос – это ещё далеко не самый худший вариант.
– Я и сама не знаю, что случилось, – чуть не плакала на своё платье в цветочек няня. – Я вас вперёд отправила, согнулась шнурки завязать и вдруг… Вдруг всё перемешалось… кто-то зарычал, заквакал, закричал: «Ага! Попалась!»
И горькие слёзы Аллочки закапали на ситцевые цветы на воротничке.
– А дальше, дальше-то что? – пыталась восстановить картину событий Оля.
– А дальше ко мне подлетело чудище! Огромное! Мохнатое! Клыкастое! – всхлипывала няня.
– Ууу, – застонал Максим.
– Ииии? – протянула Оля.
– И дальше я не помню, – закачала головой Аллочка. – Я от страха в обморок упала… А очнулась уже здесь… ТАКАЯ!
Аллочка горько рыдала навзрыд.
– Даже без шнурков, – хрюкнув, добавила она.
– Я отдам вам свои, – в Максиме вдруг проснулся доблестный рыцарь и сразу принялся развязывать свои залитые молоком синие шнурки.
– Вы чего там грохочете?! – прогремел бабушкин голос внизу.
Лапочкины подскочили от неожиданности.
– Бедокуровна! – пропищал Максим.
