Поначалу она и сама не заметила, что в комнате кто-то есть. Со всех сторон рассматривая свои ладони, она тщетно пыталась найти ожоги, которые непременно должны были остаться после адского жжения. Но руки имели совершенно нормальный вид, а кожа осталась белой, без единого изъяна.
Немного успокоившись, Татьяна Афанасьевна осмотрелась и увидела женщину, одетую в синий рабочий халат. На голове незнакомки была аккуратно повязана белая косынка, розовые перчатки плотно обхватывали миниатюрные кисти. На столе, за которым трудилась женщина, стоял прибор, похожий на микроскоп с двумя окулярами. Справа от стола стоял большой открытый ящик, слева – несколько емкостей, похожих на бидоны, в которых деревенские труженицы носили прежде молоко. С интервалом примерно в минуту женщина доставала что-то небольшое из ящика (Татьяна Афанасьевна не могла рассмотреть, что именно, так как в комнате царил полумрак, лишь письменный стол освещался небольшой металлической лампой), аккуратно помещала извлеченный предмет под прицел окуляра и внимательно рассматривала его, время от времени поворачивая тонким пинцетом. Затем она бережно брала объект исследования между указательным и большим пальцами и опускала в одну из емкостей.
Татьяна Афанасьевна хотела было заговорить с невесть откуда взявшейся здесь женщиной, но медлила, боясь новых странностей этого места и его обитателей. Диалог с «грузчиком» и вовсе сбил ее с толку. Она снова начала подозревать, что все происходящее – нелепая галлюцинация.
Шутка молодого человека, которую Татьяна Афанасьевна совершенно не поняла, по-видимому, очень задела работницу. Она снова повернулась к микроскопу и сохраняла молчание, пока смущенный паренек, потея и кряхтя, снимал ящики с поддона и выставлял их рядком на полу комнаты. Закончив, он расстегнул ворот своей куртки и достал из внутреннего кармана черный приборчик, похожий на калькулятор с круглым экраном.
– Извините, – снова обратился он к женщине.
– Чего тебе еще? – процедила она сквозь зубы, не оборачиваясь.
– Я насчет оплаты. Снимите, пожалуйста.
Парень протянул ей одноглазый прибор.
– Какой у тебя тариф?
– Месяц за каждый ящик.
– Ни хрена себе! – возмутилась женщина. – Мне больше дня за ящик не списывают. А кто-то принес, скинул, и до свидания!
– Ну, дык не я ж тарифы устанавливаю, – стал оправдываться парень виноватым голосом. – Да вы не расстраивайтесь. Наоборот, радоваться надо, что не безлимит. И мне, и вам. Рано или поздно все спишется.
Женщина взяла машинку и набрала что-то на клавиатуре, после чего «грузчик» удалился, тихо прикрыв за собою дверь.
Некоторое время после его ухода работница сидела недвижно, задумавшись о чем-то и глядя перед собой невидящими глазами, как вдруг повернулась в сторону Татьяны Афанасьевны и в испуге соскочила со стула.
– Вы кто такая? – выпалила она.
Татьяна Афанасьевна выпрямилась от неожиданности.
– Это вы мне?
– Само собой, вам. А кому же еще?
– Вы меня видите?
– Вижу.
Работница с опаской разглядывала Ненасытину, машинально передвинув свой стул так, чтобы он оказался между нею и Татьяной Афанасьевной.
– Извините, конечно, но кто вы такая и что здесь делаете? – спросила Ненасытина.
– Где здесь?
– В моем кабинете.
– А с чего вы взяли, что я в вашем кабинете?
– Но простите, ведь мы с вами находимся в кабинете директора второго зеленоморского интерната, верно?
– Вы, может быть, и находитесь. А я – нет.
