— Кто здесь? — голос дрогнул, выдавая ее страх.
Темнота шевельнулась и, реагируя на движение, вспыхнул второй светильник освещая сидящую в кресле женщину.
Не молодая и не старая, она могла бы показаться привлекательной, если бы не странно застывшее в выражении напряженного ожидания лицо и глухая тоска в бирюзовых глазах с вертикальными зрачками. Иссиня-черные волосы рассыпались по плечам в художественном беспорядке. На ней было облегающее черное платье в пол с очень смелым разрезом сбоку, и еще более откровенным декольте, открывающим молочно-белую, словно никогда не видевшую света кожу. Тонкую и длинную шею пересекала надвое полоска черного ошейника.
— Извините, что побеспокоила, — оправившись от испуга, пробормотала Тася. — Я не заметила вас. Думала, здесь никого нет.
Злая ухмылка скривила губы женщины.
— Здесь и нет никого. Я — никто.
Девушка озадаченно моргнула.
— Простите?
— А ты, — продолжала странная женщина, изучая девушку цепким и слегка безумным взглядом. — Бывшая рабыня Армеллина, которая согласилась стать его женой.
Сердце дернулось и оборвалось. Тася открывала рот, беззвучно глотая воздух и беспомощно смотрела на возникшую из ниоткуда женщину, которая откуда-то знала ее самую страшную, самую постыдную и грязную тайну.
О рабском контракте, который Тася подписала с тремя демонами, не должен был знать никто! Император и Равендорф обещали ей это! И все три бывших хозяина дали магическую клятву на крови, что не допустят разглашения.
— Любишь, когда ставят на колени и заставляют вылизывать ноги, а потом бьют кнутом? — со злостью продолжала незнакомка.
— Кто вы? — почти беззвучно просипела девушка. И вдруг обратила внимание на маленькие острые рожки, торчащие в черных волосах.
Демоница? В ошейнике?
— Вы мать Мэла? Наама ди Вине?
Женщина откликнулась горьким смехом.
— Когда-то меня звали так, маленькая рабыня. Сейчас я никто. Любимая игрушка Андроса.
— Я не рабыня, — машинально возразила Тася. Открытие обескуражило. Несмотря на все предупреждения Мэла, о том, что его мать “странная” и “не любит общаться”, она мечтала познакомиться с Наамой. Женщиной, во многом повторившей ее собственную судьбу. Но демон если и упоминал о матери, говорил о ней так, словно видел ее последний раз очень давно, и Тася отчего-то была уверена, что Наама живет где-то далеко.
А вот она — совсем недалеко. И знает о Тасе куда больше, чем должна.
— Рабыня, — ее губы презрительно скривились. — И даже хуже, чем просто рабыня. Тебе дали свободу, но ты не захотела уходить. Осталась с отродьем ди Небироса.
— Вы сейчас про своего сына говорите? — неверяще уточнила девушка. В голосе демоницы звучала такая неприкрытая ярость, что ей стало страшно.
— Про сына Андроса ди Небироса, — процедила Наама. — Как ты могла с ним остаться?! С тем, кто унижал, насиловал, бил?! Кто надел ошейник?! — она перешла на крик.
— Я люблю его, — пробормотала Тася, пасуя перед неимоверной, жгучей, нестерпимой ненавистью в глазах Наамы.
Как жалко и неубедительно прозвучали эти слова рядом с праведным гневом порабощенной демоницы. Нужно было ответить иначе. Сказать, что Мэл никогда не бил, не насиловал и не принуждал ее. Этим занимались его братья. Сказать, что он раскаялся и в том, что делал.
Или просто сказать: “Это не ваше дело!”
— Любишь? — демоница истерически расхохоталась. — Как его вообще можно любить?!
Плач перешел в рыдания. Тася потерянно молчала.
