Интересно, что будет, если потрогать эту розу? Исчезнет? Я попыталась дотронуться до неё пальцем, но Рэйден вдруг накрыл мою руку своей. Мои попытки вырваться, не делая при этом резких движений и не привлекая внимания, не увенчались успехом. Тяжёлая горячая ладонь несколько секунд прижимала мою к рисунку, а когда генерал убрал её, розы на столе не оказалось.
Что ещё за игры?! Я потёрла руку, посылая гостю гневный взгляд. Его глаза насмешливо и нежно смотрели на мою ладонь. Я взглянула на неё и замерла. Золотой цветок впечатался в мою кожу. Тонкие линии переливались блеском в свете свеч.
– Завтра исчезнет, – одними губами сообщил мне генерал.
Я сжала руку в кулак и вскочила. Задетая книга полетела на пол. Ну и подарочек! О чём он думает? Как сделать, чтобы это никто не заметил?
– Риона? – отец поднял голову.
– Я немного устала, пап. Ничего, если я вас оставлю?
Генерал вежливо склонил голову в знак согласия.
– Конечно, дорогая, – отец, похоже, был даже рад, что я покидаю их.
В своей комнате я первым делом попыталась смыть рисунок, но он никуда не делся и ни капли не потускнел от усердного трения. Более того, мне показалось, что бутон стал как будто немного раскрываться. Пришлось попросить подать ужин прямо в комнату, чтобы никто не заметил необычного украшения.
Весь вечер я негодовала, заодно поглядывая на руку, где золотая роза постепенно раскрывала лепестки и отращивала стебель. Когда он дотянулся до запястья, где кожа особенно тонкая, процесс стал сопровождаться приятной лёгкой щекоткой. Наконец, выпустив листья и шипы, полностью раскрывшись, золотой цветок замер.
Засыпая, я любовалась на золотые отблески и думала, что это идеальное украшение. Не смывается, не теряется, не выцветает. Жаль только, что ношу я его несколько нелегально и никому не могу показать.
Рэйден не соврал. Наутро цветка на моей коже не оказалось. Выдохнув, я привела себя в порядок и спустилась к завтраку.
Отец, сосредоточенно сопя, резал свой пудинг на кусочки и поглядывал на слуг, будто дожидаясь, когда они выйдут. Когда мы остались одни, он сурово взглянул на меня из-под седых бровей.
– Что случилось вчера в гостиной?
Я изобразила глубокое недоумение.
– Ничего.
Отец медленно с шумом втянул воздух и отложил приборы.
– Риона, – его голос звучал мягко, – я растил тебя вдали от света, чтобы ты оставалась чистой. И мне это удалось: ты совершенно не умеешь врать.
Я склонилась над своей тарелкой и тоже принялась терзать пудинг ножом.
– Послушай, дочка! Мои слова, возможно, обидят тебя, но я не буду лгать. У моего метода воспитания есть обратная сторона. Ты – провинциальная простушка. Невинная девочка, никогда не имевшая дела со столичными хищниками. Идеальная жертва для развращенных хлыщей, на которых внезапно свалилось богатство. Ты же понимаешь, что человек, который не чтит свою семью и проводит жизнь рядом с женщинами, не связанными обязательствами…
– Ну хватит! – я припечатала нож и вилку к столу с такой силой, что чашки задребезжали о блюдца. Через пару вдохов и выдохов я смогла продолжать уже спокойнее. – Уверяю тебя, папа, что у меня нет никаких романтических чувств к Рэйдену Найтвиллу.
В тот момент я действительно в это верила. Не почуяв лжи, отец расслабленно откинулся на стуле и снова принялся за завтрак. А вот у меня пропал аппетит.
После очередного сеанса с целителем генерал смог прийти в гостиную самостоятельно, используя одну из папиных тростей. Доктор был прав, больной восстанавливался с удивительной скоростью.
