- Привыкай. Энхалль теряет маневренность со вторым седоком, да и я тоже. Я не смогу защитить тебя, если ты будешь постоянно мешаться под рукой.
Она нахмурилась.
- Защитить?
- Больше ни слова, - отрезал он, досадуя на себя за болтливость. – Залезай.
И Ринка поняла, что спорить с ним бесполезно.
Мысленно попросив прощения у Пресветлой, она приподняла подол до колена, вставила правую ногу в стремя, схватилась обеими руками за луку и оттолкнулась от земли.
Но то ли лошадь оказалась слишком высокой, то ли девушка слишком неумелой, но попытка забраться в седло без привычной скамеечки не увенчалась успехом.
Она просто подпрыгнула в воздухе, чтобы приземлиться обратно на землю.
Прищурившись, Брент окинул ее внимательным взглядом. До этого все было проще. Он сам сажал ее перед собой и сам снимал. Но ему и в голову не приходило, что без его помощи она не способна даже в седло не забраться.
- Здесь слишком высоко, - промямлила Ринка, краснея под его взглядом. – И я не умею ездить в мужском седле.
- Придется учиться.
Брент был неумолим. И на это у него имелись веские причины.
Несколько минут он наблюдал ее жалкие попытки оседлать Ромашку. Лошадка послушно стояла, только немного подрагивала, да переступала с ноги на ногу, кося карим глазом на неловкую девицу.
В конце концов, не выдержав, мужчина решил избавить скотинку от незаслуженных мучений.
- Давай подсажу.
Коротко и по существу.
Ринка даже подумала, что ослышалась. Где-то после пятой попытки у нее возникло стойкое ощущение, что и лошадь, и Брент, и даже похрапывающий в двух шагах Энхалль над ней потешаются. Это заставило ее плотнее сжать зубы. Что-что, а предметом насмешек она быть не желала.
- Спасибо, как-нибудь сама, - буркнула недовольно.
Ухватилась посильнее за луку седла. Пресветлая помоги!
Толчок. Ринка взлетает вверх, чтобы на долю мгновения замереть в воздухе. А потом со стоном разочарования падает вниз.
- Говорю же, давай подсажу.
На этот раз в голосе Брента отчетливо слышался приглушенный смешок. Он уважал настойчивость и упорство, когда они были к месту.
- Обойдусь!
Это стало уже делом принципа.
Ринка сама не знала, откуда в ней взялось такое упрямство. Но в этот момент ей казалось очень важным доказать и себе, и Бренту в первую очередь, что она чего-то стоит и без него.
Она вспомнила прошедшую ночь. Как проснулась уже в темноте, разбуженная кошмаром. Как едва сдержала рвущийся крик, ожидая вновь обнаружить себя в камере Таатагана. И грубоватые, но теплые и успокаивающие поглаживания по спине. И хриплый голос, неловко шепчущий в темноте:
«Тише, ну что ты, все уже хорошо…»
Брент был рядом. Она не видела его, но чувствовала. Его силу, его уверенность. Он был нужен ей в тот момент так же, как воздух. Вспомнила, как вцепилась ему в плечи, чувствуя под пальцами не ткань рубашки или железные звенья кольчуги, а изрытую шрамами кожу воина. Как прижалась к его твердой груди, трясясь от нахлынувшего ужаса, и разревелась самым позорным образом. Взахлеб. Как девчонка!
А он обнимал ее и баюкал, продолжая шептать что-то бессвязное. Поглаживал по спине, по волосам. Но не отталкивал. Так и держал на руках, пока она не перестала всхлипывать. Только после этого отпустил.
«Нет! Не уходи!» – она тут же дернулась за ним в темноту. Напуганная маленькая девочка, слишком хорошо понимающая, что ее кошмар – это только ее, и она не в силах с кем-то его разделить.
