- Встань, - умоляюще шепчет Рухама.
- Мой сын, верно, считает меня глупой, - говорит вошедшая. - Он действительно думает, что в гареме можно что-то скрыть?
- Здравствуйте, - не придумываю ничего лучше этого. - Грушу хотите?
Рухама бледнеет, становясь похожей на лист бумаги, девушки делают шаг назад.
- Откуда мой сын достал эту дикарку? – морщит нос Кальяни. - И как она посмела занять восточные покои?! Рухама!
- Простите, Госпожа, - женщина кланяется ниже. - Повелитель сказал, что сам сообщит вам о гостье.
- Не перекладывай свою вину на моего сына! – произносит резко. - Ты должна была доложить мне! Повелитель владеет всем Царством, но в гареме правлю я!
- Простите, Госпожа.
- Она из числа невест?
- Вообще-то, - проглатываю остатки груши, - Невежливо говорить о присутствующих в третьем лице.
Рухама бледнеет ещё сильнее, чуть не падая в обморок.
- Научите эту дикарку мыть полы и держать язык за зубами, - фыркает Кальяни. - Не знаю, зачем такой зверёк сыну, но видеть ее не желаю.
- Взаимно, - замечаю, что руки дрожат от страха, но остановиться уже не могу.
- Яша! – сокрушенно закрывает лицо ладонями женщина. - Умоляю! Молчи!
- До вечера пусть посидит в темнице, - бросает Кальяни, разворачиваясь к выходу.
- Что? – возмущенно подскакиваю.
Но мне никто не отвечает. Только одна из девиц зовёт кого-то, эмоционально размахивая руками. Спустя минуту в комнату входят две мощные женщины, всем видом показывающие свои решительные намерения.
- Пошли! - рявкает одна из них, хватая меня за воротник.
- А на посошок? - уныло спрашиваю, чувствуя, как пятки отрываются от пола, а ткань платья больно врезается в шею.
Ощутимый тычок в спину от второй заставляет смириться с вопиющим несоблюдением традиций. Посошка не будет. Зе энд.
Последнее время я с завидной частотой сижу в каких-то малоприятных местах. Нет, конечно, темница тут вполне себе достойная, подозреваю, что по сравнению с отечественными камерами комфортабельная.
Лавка обита темной кожей, свет из окошка под потолком освещает помещение, особенно бросается в глаза ведро, многозначительно стоящее в углу. Крысы не бегают, пауков не видно. А вообще, в этом мире есть крысы? Надо будет спросить у кого-нибудь.
Время тянется невыносимо медленно. Как назло даже спать не хочется.
- Эй! – дверь открывается со скрипом. - Дикарка! Вставай! Работать пора.
У входа стоит женщина лет сорока, одетая в темно-коричневое платье, на голове такого же цвета платок. Единственное, что выбивается из образа, - это пояс из металлических прямоугольников примерно пять – шесть сантиметров в ширину. Суровый вид не предполагает возражений.
- Переоденься, - она бросает кусок серой материи.
На мне сейчас платье гораздо лучшего качества, но, похоже, его не оставят.
- А обувь? – спрашиваю, сравнивая свои голые пятки с её аккуратными туфельками.
- Не заслужила, - резко бросает в мою сторону. - Поторапливайся.
Тряпка оказывается платьем, фасон которого взяли у мешка. Абсолютно прямое, без единой вытачки. Цвет тоже соответствует – грязно серый. На голову велено повязать белый платок. С непокрытой головой могут ходить только госпожи и наложницы, как выясняется. Ни первого, ни второго я недостойна.
- Меньше слов – больше дела! – поторапливает женщина. - Не успеешь – твои проблемы! Но учти, еды не будет.
