Отчаянно борясь с дурнотой, что накатывала на него с каждым шагом, мужчина все же добрался до художника, выдернув того с урока.
– Что еще?! – зашипел Пэтрис, когда они оказались вдвоем в коридоре. – Я только начал рассказывать об акварельных мазках! Ты же знаешь, это моя любимая тема!
– Она есть хочет, дурень! – припечатал Яль.
– Как ты выяснил? – удивленно охнул друг.
Яль-Таэр поделился своими наблюдениями. Пэтрис, поджав губы, метнулся в кабинет. Дал всем задание, и, пообещав, что скоро вернется, побежал к себе в комнату за теми, особыми красками.
После они вдвоем уже замерли у картины, оценивая результат.
– Полагаешь, это будет съедобно, там, внутри? – уточнил художник.
Яль пожал плечами.
– Бутерброды с икрой нежно похрустывающие на зубах гуашью. М-м-м-м! Что может быть лучше! Черт, Пэт! Она возненавидит меня, когда мы ее вытащим!
– Так, может, не будем вытаскивать? – предложил друг, но Яль лишь отмахнулся от него.
– Я чувствую, что сила потихоньку стала восстанавливаться, но этих крупиц пока не хватит на то, чтобы перетащить ее сюда.
– Напиши записку! Успокой.
– Она – иномирянка… Не знает наш язык… Хотя! Есть у меня одна идея!
Оставив девушке записку и артефакт, они принялись ждать. Однако, картина не спешила меняться. Линдсэй все так же задумчиво пожевывала листик с куста, а еда на блюде никуда не делась.
В дверь постучали.
– П-профессор Наэрин… – заикаясь от волнения в кабинет, стоило ему открыть, заглянула рыжеволосая студентка. – Я сделала, как вы просили доклад и п-практическую работу, но…
– Но… – повторил ледяным голосом Яль-Таэр, уже понимая, что ничем хорошим появление здесь трепещущей, словно осиновый лист, адептки ему не грозит.
– Но в лаборатории, ключ от которой вы предоставили, произошел небольшой взрыв… У меня не сразу все получилось… П-простите…
Яль вздохнул. Тяжело, набираясь терпения. За лабораторию ему придется отвечать перед ректором. Дал ключи, дурак! И ведь он хорошо знал эту адептку. Отличница! Она пропустила пару занятий, потому что болела, и Яль-Таэр, проникнувшись состраданием, разрешил ей воспользоваться своей лабораторией.
– Вон, – тихо приказал он. – За работу – кол, адептка Альни.
Девица, зарыдав, выбежала, а сам профессор отправился осматривать ущерб. К счастью, он оказался не слишком большим. Как только его магия восстановится, он все это легко уберет.
Когда же, успокоенный, мужчина вернулся, то к нему сразу же бросился Пэтрис.
– Схомячила! Все до последней крошки! И вот!
Яль-Таэр подошел ближе к полотну. Пэтрис протянул ему небольшое увеличительное зеркальце, чтобы он мог разглядеть то, что было написано на записке.
Мужчина усмехнулся.
– У нее одни вопросы…
– А ты рассчитывал на что-то другое? – язвительно фыркнул Пэтрис. – Девчонка напугана! В недоумении! Еще и без еды столько сидела…
Яль было стал думать, что написать на записке снова, но в какой-то момент понял, что для всего потребуется целая простыня.
– Я не смогу освободить ее в ближайшие дни. Мой резерв еще слишком мал.
– И что? – похлопал глазами его друг. – Чего ты писать-то бросил?
– Проще сказать, чем написать. Я сам пойду туда и все ей объясню.
Пэтрис удивленно вздернул бровь.
– В смысле? У тебя же магии нет и…
– Нарисуй меня рядом с ней. Потом сотри. Через час где-то. Ладно?
Художник присвистнул.
– Силен! Идея хороша. Не боишься, что помрешь там?
– Мы оба знаем, что если стереть нарисованное, то персонажи вернутся туда, где были до этого, – сказал Яль.
