Лодка местных причалила к берегу — для них остров явно не являлся секретом. Сколько же времени потеряно! Нужно было нанять лодку в селении. Привычка не доверять никому в орочьих и ничьих землях, которая пару раз спасла мне жизнь, на сей раз подвела.
Ругаясь на всех известных мне диалектах, устремился к острову. Главное — опередить жаждущих крови болотных жителей. Хитрая ведьма мне нужна живой!
***
Все, что случилось дальше, живо напомнило один из моих первых рейдов в составе Легиона. Наш отряд выдвинулся сразу, как только получили сигнал из форта пограничной стражи. Но, как ни спешили, прибыли к дымящимся руинам. Иногда вижу все это во сне. Горечь, которую испытываешь, когда хоронишь товарищей, конечно, не сравнится с тем, что я чувствую сейчас, но разочарование достаточно острое.
Сколько времени прошло с того момента, как мне открылся остров? Три — пять минут? Но когда обернулся (снова медленно, через необъяснимый страх) и спрыгнул на покрытую хвоей землю возле берега, все уже было кончено. Шум и отвратительный неестественный смех разом стихли.
Я побежал вглубь острова. Через несколько шагов наткнулся на лежащего на спине человека. Рядом на земле догорал оброненный факел. Не желая задерживаться, я мельком глянул на его лицо: гримаса смертельного ужаса искажала грубые черты Груздя. Но не это заставило сбиться с шага. Кожа на лице показалась слишком темной.
Я не стал задерживаться и побежал дальше. Пальцы привычно сжали рукояти парных мечей с коротким зазубренным лезвием. Отсветы ледяного огня, пылающего на клинках, заливали путь мертвенным светом.
Следующим был труп высокого с виду сильного парня. Он так и не выпустил из рук топор и лежал навзничь возле корявого дерева, все ветви которого были завешаны паутиной. Беглый взгляд выхватил неестественно темную, натянутую на череп кожу. Бедолагу словно выпили. Но каким образом это могло произойти? Что-то подобное с трупами делает пустыня за долгий срок.
Я не останавливался, пока не оказался на небольшой поляне перед хижиной, пристроенной к невысокому холму. Перед дверью, раскинув руки, лежал староста Каллен, я узнал его лишь по клейму на низком лбу. Окинув поляну быстрым взглядом, направился к двери. Порог и дверь были выпачканы чем-то вроде свежей крови. Рядом валялся перевернутый котелок.
Что здесь произошло? Деревенские испытали на себе гнев ведьмы, которой они помешали проводить обряд?
Я отворил дверь. На полу перед здоровенным очагом, в котором еще кипела какая-то бурда, лежала мумия. Вернее, то, что осталось от ведьмы после того, как из тела была выкачена вся жидкость.
Старуха, очевидно, принадлежала к одному из полудиких темнокожих народов, обитающих в Табхайере, к северу от Золотых гор. Я слышал, среди них встречаются сильные маги природы. Из-под яркой нижней рубахи торчали тощие ноги в грубых сапогах. Я внимательно взглянул на подошвы и отметил их небольшой размер. У сапог того, кто забрал сьерру Данаису, был похожий отпечаток.
Что ж, осталось найти труп моей нареченной и доставить родителям.
«Не успел, хотя был так близок» — стучало в висках.
Кулак тяжело опустился, приводя в полную негодность столешницу, сколоченную из горбылей. В душу прокралось мерзкое чувство потери. Я стянул с кровати шерстяное покрывало, чтобы завернуть тело несчастной девушки.
Бегло осмотрел жилище в поисках вещей, которые могли ей принадлежать. В сундуке — куча разномастного тряпья, но ничего, что по описанию было на сьерре Данаисе. Под столом обнаружился замаскированный ход в неглубокое подполье, там я нашел сбрую верда и алое бархатное платье беглянки. Здесь же нашелся вместительный сундучок, набитый вперемежку золотыми леями и мелкой серебряной монетой. Сокровище, ради которого ведьма творила свои грязные дела.
