- Делами добрыми и поступками дельными.
И Арина, больше ничего не говоря, взяла большую горсть соли и со всего маху приложила ладонь к ране.
Олвар заорал, потому как боль была нестерпимой. Вот только рана у него и впрямь была плохой и запущенной. По-хорошему надо было сделать повязки с солевым раствором. И будь перед Ариной кто другой, она бы так и поступила. Но… Может, боль запомнится Олвару лучше ее слов. Все же с такими, как он, слова работали плохо. Кулаки лучше врезались в память таких вот «Олваров», чем все разумные слова и увещевания. Но физической силой Арина не обладала, да и что для такого, как Олвар, какой-то там, пусть и сильный, удар. У него и так нос сломан, пальцы на руке тоже видно ломались не раз, да и на ногу он хромает. А, значит, к ударам привык. А вот такая дикая боль, по живому, она запомнится, врежется в память и, может, остановит мужчину от дальнейшего грабежа.
Олвар начал бледнеть и оседать, но Ари не дала ему упасть, придержав и усадив на стул. А потом произнесла несколько заклинаний для заживления. Конечно, никакое проклятие она не создавала, и начни он снова грабить, рана бы не открылась. Но если Олвар продолжит свои тёмные дела, то жизнь сама покарает его. И рано или поздно чужой нож не пройдёт мимо его сердца. Да и сама Ари, если узнаёт, что охотник взялся за старое, постарается сделать так, чтобы его поймали стражи и нашли доказательства его вины. А уж лес ей в этом поможет. Ибо все, что скрыто в нем, для неё при желании тайной быть перестанет. В этом был плюс темной магии.
- Зря. Надо было вызвать сюда светлых блюстителей порядка и сдать его, - проворчал Гауст, после того как охотник покинул дом темной ведьмы.
- Наверное. И все же, я верю, что человек, если он этого хочет, может поменяться,- пожала плечами Арина, наливая кружку горячего чая с чабрецом.
И только она хотела сделать глоток, как в окно постучали.
- Да кого там ещё принесло, - недовольно проговорила она, отставляя кружку и открывая окно, в которое влетела галка, сжимая в клюве небольшой конверт.
Стоило Ари забрать его, как конверт тут же увеличился в размере, превращаясь в письмо.
- Что там? - Гауст вытянул шею и постарался заглянуть в пергамент.
Арина быстро пробежала глазами по написанному:
- Ничего интересного. Это письмо от Кайса, он извиняется за случившееся.
- Не соглашусь с тобой в том, что это неважно,- многозначительно произнес гусь.- В наше время, знаешь ли, чтобы человек извинился.… Это совсем необычно. Это даже скорее нонсенс. Ведь нет ничего страшного в том, чтобы совершит ошибку. Но вот найти в себе силы и смелость, чтобы извиниться…Поверь, это дорогого стоит.
Арина же улыбнулась, а Гауст продолжил, явно войдя во вкус и оседлав, свой любимый конек - разговор на философские темы:
- И Кайс, наш дорогой, хоть порой и слишком безответственный друг, нашёл в себе смелость признать свою ошибку и даже признаться в том, что он виноват ….
Но договорить Гаусту не дал новый стук в дверь.
- Да кого там ещё принесло...,- простонала Арина и направилась в коридор.
Видно, сегодня жизнь решила совсем не щадить тёмную ведьму, потому что на пороге стояла Гризелия Орвудстон Мирзье - вредная старушка, постоянно обращающаяся к Арине за помощью и при этом регулярно требующая плату за оказанную помощь обратно.
-Ты три дня назад дала мне мазь от боли в суставах.- напористо проговорила сухонькая старушка и, оттолкнув тёмную ведьму , вошла внутрь.
