Пока я пыталась принять решение, жрец обернулся, нахмурился. Тьфу! Чутью стоило довериться — это, похоже, один из осколков памяти Ешмины «проклёвывался».
- Да-да, - заверила я мужчину и поторопилась ступить на каменные плиты, которыми был вымощен серпантин. Хорошо хоть дверцы были открыты на безопасную сторону.
Я с трудом протиснулась между экипажем и скалой в тыл кареты. Жрец дождался, когда я подойду. Я невольно напряглась. Предположения и прогнозы — это хорошо, но если он сейчас достанет нож…И тут меня посетила очередная безумная идея: как было бы замечательно угнать экипаж! Но не получится, я не знаю, как им управлять, а из чужой памяти при всём желании не извлечь то, чего в ней никогда не было. Каари Ешмина была на редкость пустой особой. Впрочем, я придираюсь. Ешмина дитя своего мира и своего времени. Вышивка, музицирование… Я мысленно хмыкнула. Если душа девочки угодила в моё тело, ох и тяжко Ешмине будет. Полная самостоятельность, работа, быт. Ух!
Жрец поднял руки, развернул ладони к небу.
- Величайший и мудрейший, прославленный Рарат…, - дальше я не вслушивалась. Утренняя молитва, чтоб её. К счастью, от меня требовалось только смирно стоять и изображать благоговейный трепет.
На безоблачном небе полыхнула молния. От неожиданности я вздрогнула. С лёгким запозданием раскатисто прогремело.
- Рарат Громовержец благословляет, - удовлетворённо произнёс мужчина, а я снова попыталась отгадать: вижу проявление божественной воли, магию или фокус, хотя на фокус не тянет, слишком масштабно.
Или ради меня устроили полноценное представление?
Как бы то ни было, мы вернулись в карету и продолжили путь. Жрец приказал мне достать из-под сидения корзинку, в которой нас ждал завтрак: варёные яйца, хлеб с холодным мясом и фляга с чистой водой, скудно, в меру сытно. Обедом, надеюсь, меня жених накормит. Раз ему доверили дочь аристократов, значит он статусный и по меркам простых людей не бедный.
Через два с небольшим часа экипаж добрался до вершины. Я украдкой потянулась – устала сиднем сидеть. Под пристальным взглядом жреца даже позу толком не сменить, приходится держать спину прямой, а голову — опущенной.
- Следуй за мной, дитя.
Разве жених или, на худой конец, его представитель, не должен встретить меня у порога? О том, чтобы спуститься с горы я, так и быть, не заикаюсь. Увы. На вершине стоял приземистый одноэтажный дом, вход в который подозрительно напоминал спуск в нору. Монументальная каменная постройка больше походила на крепость скромного купца, чем на жилище изысканного аристократа, однако ожидаемой для крепости стены, отгораживающей внутренний двор и хозяйственные постройки, не было.
Жрец, не оборачиваясь, направился ко входу. Я прикусила губу. Мелькнула мысль пошарить в карете и умыкнуть, если найдётся что-нибудь полезное. С сожалением признала, что не успею — обернётся и застукает за интересным занятием.
Забавно, что с людьми смена мира делает: раньше я клептоманкой не была и вороватых наклонностей за собой не замечала.
Мы вошли в гулкий холл. В проникающих с улицы солнечных лучах кружилась пыль. Вопросы к жениху множились. Неужели не мог прибраться в честь свадьбы? Жреца картина абсолютного запустения не смущала, отсутствие живых тоже не беспокоило.
- Сюда!
С пальцев служителя сорвалась электрическая дуга и ломаной веткой зависла под потолком. Мне казалось, что молнии должны быстро гаснуть, но эта работала, как самая обычная электрическая лампочка. Всё-таки магия? В голубовато-мертвенном свете дом жениха выглядел совсем отвратительно. Видно, что жильё давным давно заброшено, а следы, отпечатывающиеся в пыли, явно намекают на то, что уже многие годы в дом даже воры не забирались.
