– ААААААА!!!
Шанго растерянно осмотрелся. Ночь была темным-темна. По стёклам барабанил дождь. Рядом стонала Ошун. Неловким движением Шанго обнял жену. Свободной рукой схватил со стола зажигалку. Слабое пламя осветило насквозь мокрую, скомканную простыню – всю в тёмных пятнах.
– Это… это что такое, девочка?!. Так должно быть?
Ошун, не отвечая, рыдала. Шанго сделал попытку освободиться.
– Я пойду за доктором!
– Не уходи… Нет, не уходи… Я боюсь! Ай, как больно… Шанго! Ай!
– Успокойся, Ошун… Любовь моя, успокойся, я сейчас… Надо же позвать кого-нибудь! Ну, потерпи минуту, я быстро… Давай позову Софию, у неё же трое детей, она знает, что дел…
– НЕ УХОДИИИИ!!!
Шанго нащупал на полу свои джинсы, вытряхнул из их кармана мобильный телефон. И тут же в отчаянии вспомнил, что не поставил его на зарядку! Значок батарейки был угрожающе красным и мрачно мигал сквозь тьму. Молясь о нескольких секундах времени, Шанго нажал на экран.
– Мам! У меня тут Ошун вздумала рожать! Что делать, если у неё уже…
Телефон пискнул и отключился. А Ошун, забившись в руках мужа, вдруг исторгла такой вопль, что, казалось, задрожали стёкла.
Шанго глубоко вдохнул. Выдохнул. Закрыл и открыл глаза. Последняя надежда на то, что ему приснился кошмар, исчезла.
– Спокойно, любовь моя. Я никуда не ухожу. Я здесь, я с тобой. Ничего не бойся, пока я здесь!
Предрассветное небо начало зеленеть. Ориша Эуа[27] свернула в клубок дождь, спрятала его под свой розовый плащ – и над Городом Всех Святых ударили барабаны макумбы! Благая весть полетела над Баией: Ошун приносит ребёнка Повелителю Молний! Тяжко грохотали атабаке, взахлёб перебивали их агого[28], и древняя дрожь сотрясала землю, осыпая в мир звёзды и лунную пыль. И ориша один за другим откликались на зов. Ударила молния – и в красно-белых сияющих сполохах поднялся неистовый Шанго со своим мечом. Встал рядом с братом, поднимая свои ножи, огромный и сумрачный Огун. Спустилась с небес в рассветном облаке, полном искрящихся капель, нежная Эуа. Ориша Оба, ахнув, уронила свой котёл, и её каруру[29], разлившись, наполнила утренний воздух терпким запахом. В сумеречном сыром лесу поднял голову Охотник Ошосси[30] – и, повинуясь его улыбке, тысячи радужных птиц захлопали крыльями. Шипя и перекатываясь жемчужной пеной, расступились океанские волны, – и Йеманжа, Звезда Моря, поднялась над водой в одеянии из пенных кружев и водорослей. Хромая, спешил навстречу ей из влажного леса колдун и знахарь Осаин: аромат листьев и трав покрывалом тянулся за стариком. Следовал за ним, стуча палкой, молчаливый и всегда сердитый Обалуайе[31] – урод в соломенной накидке. Сияющий край солнца показался из-за холмов Баии – и радуга Ошумарэ[32], как благословение, раскинулась над ними. Рассыпались бузиос[33] Нана Буруку, предсказывая судьбу, и, вглядываясь в узор из ракушек, Нана странно улыбнулась. Проснулся рядом с ней её муж Ошала, отец всех ориша. Отчаянный крик Ошун смешался с тихим лукавым смехом, – и Эшу Элегба открыл ворота для ребёнка ориша любви.
…– Пропустите меня! Пропустите меня скорей! Да разойдитесь же! – Мать Шанго взлетела по лестнице, прыгая через ступеньки, как девочка. На ней была надета застиранная голубая ночная сорочка, а на плечи наброшена чёрная куртка батальона ВОРЕ[34], доходившая доне Жанаине до колен. Впрочем, ни один из членов банды «Молнии Шанго», сгрудившихся на лестничной площадке, даже не усмехнулся.
