Не доехали и всего-то малость, как в недрах потяжелевшего, брюхатого неба загрохотало, а следом влил сплошной серой стеной дождь. Въехали всем скопом на быстро развезённую в грязь улицу. Гуси, что охотно паслись под дождём, с гоготом шарахнулись прочь с дороги, шипя и вытягивая гибкие шеи. Однако никто не спешил выходить к прибывшим путникам под шумящий ливень.
— Укройтесь, — подступил княжич, накидывая на плечи Росьи полог плаща, который пусть и был тяжёлый, но не пропускал влагу, и настолько был большой, что хватило и на Руяну.
Росья, оказавшись с ней под одним укрытием, наткнулась на её довольный взгляд, стиснула зубы. Чернавка, видя строгое лицо дочери старосты, не посмела больше и слова вымолвить, молчала.
На какое-то время девушки оглохли от грохота о плащ тяжёлых дождевых капель, но среди этих звуков вскоре просочился посторонний. Росья выглянула из укрытия. Навстречу к всадникам выбежал мужичок. Дарко и Полад о чём-то переговорили с ним, деревенский вдруг махнул рукой, указывая куда-то в сторону. Дарко развернулся и подал знак своим людям следовать за ним. Росья невольно засмотрелась на княжича. Вымокшие его волосы облепляли лицо, плотно сжатые губы выказывали твёрдость, глаза прищуривались от хлеставшего ливня, он смотрел проницательно на гридней, и вдруг взгляд его остановился на сидевших в сёдлах и прижавшихся друг к дружке девушках. Росье почему-то подумалось, что княжич смотрит именно на неё. Да чего она себе возомнила такого? Она же не Станислава, чтобы на неё заглядываться. Может, напротив, берёт его разочарование, что потомственная ведунья, внучка Бреславы, оказалась самой обычной девкой, какая может жить в глухомани. Пусть и называл красой, да видно тогда смеялся, лишь бы дорогу выспросить до Елицы. Росья усмехнулся. Надо же, и сама ему путь указала, чтобы он вот так скоропостижно забрал её у родичей.
— Любопытство меня разбирает, теперича думаю, похожи ли они с братом? — выдернула её из задумчивости чернавка.
Росья вдруг припомнила своё видение, но как-то смутно, слишком много прошло времени. Казалось, Волот был матёрее, и волосы у него до плеч, темнее, чем у Дарко.
«Да и он ли это?» Об этом Росья сможет судить, только когда увидит старшего сына Мстислава, а до той поры только гадать.
Мужчина довёл путников до широких сосновых ворот, где они и разделились с мужской половиной. Девушек встретила низкорослая плотно сбитая женщина, которая заботливо отвела их в просторную, пахнущую сосновой живицей горницу терема. Приветливая хозяйка забрала мокрую одежду, накрыла на стол, чем богаты, и усадила молодых путниц отобедать. Росья проглотила ради приличия две ложки горячего наваристого бульона из крольчатины и поняла, что насытилась, есть не хотелось, ждала, когда закончит Руяна. Молча слушала, как шумит за окном ливень, кажется, и ветер поднялся. На улице так и вовсе посерело всё, небо с землёй воедино слилось.
«Так нескоро доберёмся до места», — с придыханием подумала Росья, и страх перед неизвестностью вновь объял её. Да и как там Станислава, где сейчас сестра? Всё ли у неё ладно? Она ведь поди так и не узнает о том, что Росья вслед за ней покинула отчий дом. Тоска задавила.
Пришла хозяйка, упредив со слов княжича, что ныне ночевать будут тут, и можно спокойно размещаться на отдых. Женщина отвела девушек в небольшую клетушку, где места для спанья оказалось достаточно не только им двоим. Сбросив вымокшую одежду, Росья принялась чесать волосы, которые не мешало бы и вымыть. Хозяйка будто услышала её мысли, вернувшись вновь, с вестью, что банька истоплена и можно попариться вдоволь. И без того приподнятый дух чернавки теперь плескался наружу, она принялась с охотой собирать чистые вещи и рушники для вытирания. Росья только в изумлении наблюдала за ней.
