Он не обладал усиленным слухом, но у него имелся хитрый, хоть и барахлящий, артефакт, позволяющий расширить зону досягаемости ушей. В мгновение, стоило только влить в приборчик каплю силы, мир наполнился множеством звуков. В первую секунду даже голова закружилась, к горлу подкатила тошнота, но через пару мгновений Глер стал различать то что слышит. Он уверенно отделял голоса один от другого, в поисках звонкого, принадлежащего Эмме.
Какое счастье, что она такая шумная и вечно повышающая тон. Её ни с кем не спутаешь, Глер сразу это для себя определил. Невозможно игнорировать то, что глубоко и до глубины души раз-дра-жа-ет.
— А я вам говорю три! Ткань тонкая!
— Пять!
— Три!
— Пять, мэм! И ни на кахет меньше!
— Да что ж вы делаете со мной? А ну-ка, вот вы, мэм! Отдали бы вы пять?
— Ну позвольте… — третий голос вмешался в спор. — Я так же считаю, что пять — это слишком. Посмотрите, какая строчка!
— Верно! — это точно была Эмма, и Глер, поманив за собой сундук, направился в сторону, откуда слышал голос. С каждым шагом беседа становилась всё громче и чётче, оттого пришлось убрать артефакт и теперь искать спорщицу глазами.
— Вы посмотрите, все согласны! Три! И ни кахетом больше! Вы обдираете простой народ, мэм! Это недопустимо!
— Верно говорит! — за спиной Эммы было целое собрание недовольных.
Женщины грозно смотрели на наглую торговку, которая впаривала некачественные платья за завышенную, как понял Глер, цену.
Эмма же, уже в новом наряде, стояла, уперев руки в бока, и невозмутимо взирала на огромную грузную женщину как истинная простолюдинка. Наглости много, достоинства ни на грамм.
— Подавись своим тряпьём, — гаркнула торговка и швырнула Эмме прямо в лицо платье.
Глер дёрнулся было, чтобы встать на защиту Эммы, но та лишь кинула на прилавок три серебряные монеты, отчего они попадали на землю, подняла платье над головой и радостно заулюлюкала.
— Победа! — объявила она.
Дамы вокруг захохотали, а одна из них вручила Леди Эмме из графства Гриджо… жирный свёрток.
— Пирожки в дорогу, — улыбнулась женщина.
Эмма разулыбалась, собрала свои сумки, коих оказалось больше, чем Глер рассчитывал, и стала прощаться с новыми знакомыми.
И только дойдя до последней товарки, заметила Глера, стоящего прямо в трёх шагах от неё.
— Мистер Мальбек, — радостно и немного кокетливо поприветствовала его Эмма.
Она дёрнула плечом и отставила в сторону ножку, будто желая показать, вот какая она теперь хорошенькая и как одета.
— Леди Эмма, — он склонил голову, а Эмма сделала к нему три шага и зашептала.
— Молчите! Я теперь не Леди Эмма! Мы же ин-ко-гни-то! Зовите меня мисс Гри.
— Как скажете, мисс Гри, — он не мог не улыбаться, глядя на обновлённую спутницу.
Она мигом стала выглядеть совершенно иначе, и на секунду Глер даже забыл, что они опаздывают.
На голове Эммы был белый платок, прихваченный парой шпилек, так что виден остался только пробор. Волосы ещё не потеряли рыжий оттенок, и казалось, будто от этого личико её стало чуть проще и симпатичнее.
На ней было серое льняное платье с передником и рукавом по локоть. На ногах ботинки. Грубые, но добротные, на шнуровке.
Она явно наслаждалась этим приобретением после шелковых каблучков, и то и дело приплясывала на месте.
Шёлковая лента с сапфиром отправилась, очевидно, в сумку, которая теперь болталась на плече. Отныне шею ничего не украшало, кроме грубого шнурка, какие носили почти все простые жители Траминера. На такие шнурки обычно вешали обереги, которые в детстве дарили детям бабушки.
