Расправив складки платья, нехотя поднялась. Помощь князя отвергла, не позволила руки коснуться. Прядь волос влажных к щеке прилипла, а в туфельках вода хлюпала. Наверное, это позабавило князя, иначе почему губы его в усмешке кривой растянулись? От злости и досады кричать хотелось. В его глазах я не княжна горделивая, а посмешище!
— Куда мы идем? — поинтересовалась я, спускаясь вниз по ступеням. От князя старалась не отставать, но приближаться не смела — держала дистанцию.
— В сад, — незамедлительно ответил Томаш. — Хочу показать тебе свои владения перед тем, как ты покинешь отбор.
Я нервно сглотнула:
— Вы меня прогоняете?
— Не сегодня, — сказал князь, распахивая двустворчатую дверь, ведущую в сад.
С наступлением сумерек дышать здесь стало легче. Вечерняя прохлада ласкала кожу, ветерок путался в волосах. Вдоль дорожек светились гирлянды желтых лампочек. Они обвивали стволы и ветви деревьев, словно путы. Казалось, тысячи светлячков облюбовали это место, превратив обыденный пейзаж с приходом темноты в сказочный. В густых зарослях кустарника стрекотали цикады.
— Потрясающе! — протянула я, запрокинув голову.
Там, надо мной, на небосводе, уже зажглись первые звезды — далекие и манящие. Кто знает, сколько их всего и чья рука заботливо рассыпает их по черному бархату каждую ночь?
— В этом месте бурлит жизнь, в отличие от тех бескрайних территорий, что простираются за стеной, — задумчиво протянул Томаш, глядя куда-то вдаль.
Да, я успела в этом убедиться. За стеной — густой туман. Холодный, липкий, пугающий до дрожи. В нем таится что-то страшное, пугающее.
— Скоро весь наш мир превратится в выжженную землю, ибо вы, князь, не оставляете после себя ничего, кроме разрухи и смерти, — ответила я, вновь вспомнив о тех страшных событиях, что въелись в мою память. Рана по сей день кровоточила. Особенно, когда рядом был тот, кто мне ее нанес.
— Ты слишком наивна, Лебедь.
— Лебедь? — переспросила я. — Мое имя Сияна! Сияна Домбровская! — напомнила варвару.
Томаш повел плечом, будто имя мое ему боль нестерпимую доставляло.
— Тебя будут называть так, — он резко обернулся, приблизился, оттесняя меня к зеленым зарослям, — как я захочу, — прорычал мне в лицо, опаляя кожу горячим дыханием. — Ясно? — Горящий в сумерках взгляд заставил ноги мои к земле прирасти. Захочу убежать — не смогу. Навзничь упаду, словно кукла тряпичная.
— Называйте как вздумается! — прошипела в ответ, под натиском его в размере будто бы уменьшаясь. — Все равно это ничего не изменит! Как была Сияной, так ей и останусь! А вы, князь, клеймо убийцы с себя никогда не смоете!
Лицо Томаша побагровело, желваки заходили на его скулах. В глазах пламя убийственное вспыхнуло. Еще мгновение, и князь испепелит меня, в прах обратит. Пальцы его подбородок мой обхватили, до боли стиснули, заставляя в омут глаз окунуться. В них тонуть начала, злобой и ненавистью захлебываясь. С губ стон сорвался хриплый.
— Уходи, Лебедь, — прорычал мне в лицо голосом осипшим, — пока не пожалела о сказанном.
Пальцы с моего лица исчезли, свободу даруя. Не мешкая и на варвара жестокого стараясь не смотреть, я к замку бросилась, путаясь в платье длинном. Натертая кожа стоп горела, но я не останавливалась до тех пор, пока в комнате своей не оказалась. Лишь здесь, устало вздохнув, в безопасности себя почувствовала. На ощупь до кровати добралась, на ходу избавляясь от туфель и платья.
