Олег Петрович и отец мило беседовали, когда я вошла в зал. Лениво оглядев, красавца-бизнесмена с ног до головы, я подошла к окну и села на стул возле него, лишь бы быть от этого мужчины подальше. За последнее время, я заметила, что у меня на него стойкая аллергия.
– Пойду, поставлю чайник, сказал отец, и скрылся по направлению к кухне.
– Что Вы себе позволяете? – резко спросил Олег Петрович, как только остались мы одни.
– А Вы? устало ответила я на его вопрос вопросом.
Он опешил и замолчал. Я безучастно вглядывалась в сумерки за окном и не собиралась продолжать разговор.
– Хорошо, может, я был не прав, отчеканивая каждое слово, проговорил он.
– Может? – усмехнулась я.
– Послушайте, – не выдержал бедняжка моего тона и воскликнул, – да всю жизнь, начальство и подчиненные страдают друг от друга, но это не значит, что тут же надо бросать работу или избавляться от работников.
– А теперь, послушайте Вы, – вскочила я со стула и подошла к нему, – Вы сказали, что была бы возможность, то тотчас бы уволили меня. Так вот, я вам не дала такого шанса, ощутить радость при моем увольнении, потому что уволилась сама. А сейчас можете уходить, чтобы Вы мне не сказали, мне не хочется это слышать и слушать. – Напоследок я решила проявить себя вежливой, – до свидания, – сказала я и пошла к себе в комнату.
Я шла к себе, стиснув зубы, и думая, что больше он меня, никогда не побеспокоит после такого разговора. Но, как я все же наивна. Такие господа, любят оставлять последнее слово за собой. Услышав за спиной шаги, я думала, что это идет отец, расспросить о моих переговорах с боссом. Я обернулась и увидела, что ошиблась.
– Вы маленькая испорченная дрянь. Если вы завтра не пойдете на работу, я сделаю так, что Вы об этом горько пожалеете.
Это я-то наивная девушка? Да, это вот он метр восемьдесят пять и тридцать лет от роду, наивный до умопомрачения. Пугать меня? Он, что думает, я так привязана к этому городу? И теперь мне останется бежать на работу к нему или рыдать безработной?
– Пошел к черту, дурак, – жестко сказала я, и скрылась за дверью своей комнаты, завершив таким образом, словесную дуэль своей победой.
Прислонившись спиной к двери, я усиленно прислушалась к звукам в коридоре. Через несколько секунд раздались шаги по направлению к залу. Я тихо приоткрыла дверь.
– До свидания, Максим Сергеевич, раздался голос Олега Петровича. – Нет, спасибо, чай я не буду пить.
Чаем еще его поить! Жирно будет.
– Пап, а обычно, на сколько дней приезжает Шубин? – войдя на кухню, спросила я, после того, как услышала, что за Олег Петровичем закрылась входная дверь.
– Дня на два, на три. А что?
– Значит, осталось ждать максимум два дня, пока отсюда он отчалит, – прищурив глаза, усмехнулась я.
– А зачем он к тебе приходил? По поводу работы? Ну, как поговорили?
– Да, так маленько. – Я улыбнулась, вспомнив, как заставила его уйти ни с чем. – А покушать есть чтонибудь?
После сна и битвы с представителем сильного пола у меня разыгрался зверский аппетит. И мы с отцом на пару, загремели кастрюлями, чтобы приготовить ужин.
Завершали мы вечер вновь перед телевизором. Папа с газетой в руках, я с мыслями в голове, то ли пустыми, то ли дельными. Они у меня так и вертелись вокруг разговора с боссом, заставляя меня мысленно восклицать: «Нет, но каков наглец!» За сюжетом фильма на экране я не следила, сюжет прошедшего дня был для меня наиболее интересен. И как же он хотел меня заставить пожалеть из-за моего неповиновения ему? Занесет в черный список для всех предприятий? Так можно на лотки выйти торговать, какая никакая, но все же работа. Может, через отца попытается воздействовать? Но, тогда я его занесу в черный список. Но, такое вряд ли случится. Отец, отзывался о нем с восторгом, хотя и говорил, что хватка у него бульдожья. Но законы чести, что отец ставит превыше всего, Олег Петрович, видимо не нарушает. В таких размышлениях я провела все время до одиннадцати вечера. Заметив, что на экране, уже нет ничего интересного для меня, я зевнула и оправилась спать, пожелав спокойной ночи отцу.
