Первые несколько дней прошли в ознакомлении. Кайлу предоставили доступ к самым передовым технологиям: автоматизированным системам выращивания, способным симулировать любые климатические условия; генетическим секвенаторам последнего поколения; суперкомпьютерам, способным обрабатывать терабайты данных в секунду. Все, о чем он мог только мечтать, теперь было у него под рукой. Он погрузился в работу с головой, пытаясь расшифровать странные аномалии, с которыми столкнулся. Чем больше он копал, тем больше находил доказательств, что мутации патогенов были слишком совершенными, слишком целенаправленными.
На третий день к нему подошёл Элайджа Вэнс. Он был одет в безупречный белый лабораторный халат, который, казалось, сидел на нём так же идеально, как и дорогой костюм. Вэнс двигался бесшумно, его присутствие ощущалось, но не выдавало себя до последнего момента.
«Как успехи, доктор О’Коннор?» – Вэнс облокотился на стол Кайла, его взгляд скользнул по монитору, на котором мелькали сложные генетические цепочки. В его глазах не было ни любопытства, ни оценки. Только холодная, отстраненная наблюдательность.
«Прогресс есть, доктор Вэнс. Чем глубже я погружаюсь, тем яснее вижу, что это не просто эволюция. Это… управляемый процесс. Мутации слишком точны, их распространение слишком эффективно». Кайл почувствовал прилив возбуждения от близости к разгадке.
Вэнс кивнул, словно Кайл подтвердил очевидное. «Иными словами, вы подтверждаете нашу гипотезу. Что же, это прекрасно. Ваши наблюдения совпадают с нашими. Мы давно подозревали, что естественные процессы могли быть… стимулированы». Он выделил последнее слово с едва уловимой, но зловещей интонацией.
«Стимулированы кем?» – прямо спросил Кайл, внезапно ощутив холод внутри.
Вэнс улыбнулся, и это была не дружелюбная улыбка. Это была улыбка человека, который знал нечто такое, что повергло бы остальных в ужас. «Назовём это… внешними факторами, доктор. Мир меняется, Кайл. Ресурсы исчерпаны, население растёт экспоненциально. Природа нашла способ восстановить баланс. Или, возможно, ей просто помогли это сделать». Он взял с лабораторного стола пробирку с образцом невымершей, но зараженной пшеницы Кайла. «Эти образцы, доктор. Они бесценны. Они доказывают, что человечество достигло своего предела. Что пора… обновиться».
Слова «обновиться» и «стимулированы» ударили Кайла сильнее, чем удар кулаком. Он почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз. Его взгляд упал на стеклянные стены, за которыми простирались бескрайние просторы пустыни, и ему вдруг стало жутко тесно в этом сверкающем, стерильном тюрьме.
«Вы говорите о… целенаправленном заражении? Обвалках экономик? Это… это геноцид», – голос Кайла был еле слышен, но в нём кипел гнев.
Вэнс отставил пробирку и посмотрел на Кайла с сочувствием, которое было хуже откровенной насмешки. «Геноцид? Громкие слова, доктор. Мы говорим о контролируемом вымирании. Естественный отбор, ускоренный во имя спасения оставшихся. Вы посмотрите на мир, Кайл! Хаос. Неуправляемые конфликты. Миллиарды ртов, которым нечего есть. Мы даём планете шанс. Шанс выжить. И вы, доктор О’Коннор, своей работой только подтверждаете необходимость наших методов».
Кайл вскочил, его кулаки сжались. «Вы лгали мне! Вы говорили о спасении!»
Вэнс лишь спокойно поднял бровь. «Я говорил о спасении. Спасении тех, кто заслуживает выжить. Мы строим Ковчег Ночи, доктор. Ковчег для новой эры. И вы, со своими знаниями, будете ключевой фигурой в его создании».
